Вечное чудо жизни

– Так что с ней такое, мистер Стотт?

– Ветеринар-то вы. Так вы и объясните мне, что с ней такое.

Мой молодой коллега вежливо улыбнулся сверхбородатой шутке.

– Скажем по-другому: каковы ее симптомы? Плохо ест?

– Ага.

– Вообще ничего в рот не берет?

– Берет понемножку.

– Отелилась она давно?

– С месяц будет.

Колем измерил температуру. Прослушал желудок и легкие. Повернул к себе ее морду и понюхал дыхание. Сдоил на ладонь каплю молока и тоже понюхал. Он явно растерялся. На его вопросы фермер отвечал бурчанием, и несколько раз, когда Колем пятился и с недоумением оглядывал корову, губы мистера Стотта презрительно кривились.

– Пожалуйста, ведро горячей воды, мыло и полотенце, – попросил мой коллега.

Он снял рубашку и ввел руку сначала во влагалище, а затем в прямую кишку почти по плечо, ощупывая, как я знал, внутренние органы. Потом повернулся к фермеру, который, небрежно сунув руки в карманы, наблюдал за ним с сардонической усмешкой.

– Знаете, очень странно. Все как будто в абсолютной норме. Может быть, вы забыли о чем-то упомянуть, мистер Стотт?

Фермер сгорбил могучие плечи и засмеялся.

– Верно. Я забыл вам сказать, что она здоровехонька.

– А?

– Что слышали. Она поздоровее нас с вами будет. Я просто хотел посмотреть, как вы в своем деле разбираетесь. – Тут он шлепнул себя по колену и зычно захохотал.

Колем, голый по пояс, с рукой, до плеча вымазанной экскрементами, ответил ему непроницаемым взглядом, и фермер хлопнул его по спине.

– Вот теперь я вижу, вы на шутку не обижаетесь, молодой человек, ха-ха-ха! Лучше нет, чем посмеяться от души. Хо-хо-хо!

Несколько долгих секунд Колем все так же сосредоточенно смотрел на него, потом его губы медленно раздвинулись в улыбке, а пока он намыливал руку, полоскал ее в ведре и натягивал рубашку, у него вырвался негромкий смех. Наконец он откинул голову и разразился хохотом.

– Да, вы правы, мистер Стотт! Ха-ха-ха! Лучше нет, чем посмеяться от души. Ах, как вы правы!

Фермер повел его к другому стойлу.

– Вызвал я вас вот к ней.

Как и следовало ожидать, мистер Стотт уже поставил диагноз. Он ведь знал все.

– У нее медленная лихорадка, только и делов.

Медленной лихорадкой фермеры называли ацетонемию, вызываемую нарушением обмена веществ и легко вылечиваемую.

– Запах от нее идет такой сладковатый, и в весе теряет.

– Да, мистер Стотт, похоже на то. Но я ее все-таки осмотрю.

Все еще посмеиваясь, Колем выдоил несколько струек из вымени, понюхал дыхание, измерил температуру, все время бормоча: «Как смешно! Какая отличная шутка!» Затем принялся весело насвистывать, но, когда прижал стетоскоп к желудку, свист затих и оборвался. Он напряженно слушал, все больше хмурясь. Обошел корову, прослушал правый бок, затем вернулся к левому. Но вот он выпрямился.

– Будьте добры, принесите мне из дома столовую ложку.

Усмешка сползла с лица фермера.

– Ложку? А для чего? Не так что-нибудь?

– Возможно, пустяки. Я не хочу зря вас волновать. Пожалуйста, принесите мне ложку.

Когда фермер вернулся, Колем принялся снова выслушивать левый бок коровы, только теперь он постукивал ложкой по нижним ребрам.

– О господи! Вот оно! – вскрикнул он вдруг.

– Какое еще «оно»? – охнул фермер. – О чем это вы?

– Звон.

– Звон?

– Да, мистер Стотт, звенящий звук, характерный при смещении абомасума.

– Смещение… чего-чего?

– Это такое состояние, когда сычуг, четвертый отдел желудка, иначе абомасум, перемещается с правого бока на левый. Очень сожалею, но это чрезвычайно опасное заболевание.

– Ну а сладкий-то запах как же?

– Ах да! При смещении ощущается тот же запах, что и при ацетонемии. Что затрудняет диагноз.

– А дальше-то что?

Колем вздохнул:

– Ей предстоит тяжелая операция, требующая двух ветеринаров. Один взрезает правый бок, другой – левый. Боюсь, работа большая.

– И в большие деньги обойдется, а?

– Боюсь, что да.

Фермер сдернул кепку и запустил пятерню в волосы. Потом обернулся и рухнул на тюк соломы рядом со мной.

– Это все так и есть? Ну, звон и прочее?

– Мне очень жаль, мистер Стотт, но да. Звенящий звук – классический симптом. Последнее время такие случаи встречаются часто.

– Черт дери! – Он опять обратился к Колему. – Но операция-то ее на ноги поставит?

– Не гарантированно. – Молодой человек пожал плечами. – Крайне сожалею. Но большинство выкарабкиваются.

– Большинство… А без операции?

– Будет хиреть, пока не сдохнет. Вы же видите, она уже худеет. Нет, мне, правда, очень жаль.

Фермер, онемев, смотрел на Колема с открытым ртом.

– Я вас понимаю, мистер Стотт, – сказал мой коллега. – Фермеры обычно предпочитают обходиться без больших операций. Хлопотное, кровавое дело. Но, если хотите, ее можно отправить на бойню.

– Отправить ее… Да это же корова, каких мало!

– Ну хорошо. Приступим к делу. Мистер Хэрриот болен и не может… Но я позвоню мистеру Фарнону, и он привезет все необходимое.

Фермер в полном расстройстве чувств вновь плюхнулся на соломенный тюк. Голова его поникла, он тупо уставился в пол. И тут Колем ухмыльнулся до ушей.

– Все в порядке, мистер Стотт. Я просто пошутил.

– Что? – Фермер поднял на него ничего не понимающие глаза.