Вечное "люблю" (СИ)

- Ничего, Аврелия, – ответила я. – Нам с Федерико по определению не может быть скучно. Мы нашли, чем заняться.

Мать моего возлюбленного в ответ окинула меня странным взглядом, и только тогда я поняла, ЧТО сказала. Нет, ну это же надо! После таких слов, даже у человека с полным отсутствием фантазии невольно возникали плохие ассоциации!

- То есть мы совсем не занимались тем, о чем Вы сейчас подумали, – быстро поправилась я. – Мы до этого еще не доросли! Просто сидели в гостиной, говорили…

- И все? – недоверчиво спросила Аврелия.

- Ну… поцеловались пару раз, – густо покраснев и опустив глаза, выдавила я. – Но этим дело и ограничилось. Федерико не позволил бы мне… то есть… я хочу сказать… Вы воспитали удивительно благородного мальчика, и…

- Да расслабься! – весело воскликнула Аврелия. – Я тебе не Герман, чтобы читать нотации. Он-то, небось, в Аргентине тебе уже все мозги проел по поводу ранней половой жизни?

Я лишь смущенно кивнула.

- Как это в его стиле! – рассмеялась мать Федерико. – Он всегда слишком ревностно оберегает тех, кто ему дорог, нередко перегибая палку. Ладно, успокойся. Нотаций не будет, и Герман тоже ни о чем не узнает. Только и ты ему ни о чем не говори по поводу того, что сегодня ночью вы были вдвоем. Это наш маленький секрет, хорошо?

Я, наконец, подняла глаза и увидела, как женщина проказливо мне подмигивает. Она открыто, безо всяких внутренних эмоций, смотрела на меня и ласково улыбалась. Да, нутром чувствую: мы поладим. Да и не собиралась я ни о чем рассказывать отцу, потому что лекцию о морали и о вреде ранней интимной связи можно и по телефону устроить. Пожалею его нервы и свои уши.

- Конечно, – улыбнулась в ответ я. – Кстати, Федерико уже на репетиции.

- Я в курсе, – кивнула женщина. – Только что ему звонила. Они заканчивают украшать зал. Должны как раз успеть провести генеральную репетицию прежде, чем начнется сам концерт. Ты еще не завтракала?

Я отрицательно покачала головой.

- Сейчас что-нибудь соображу, – пообещала Аврелия и прошла на кухню.

Я же быстро сбегала в комнату, оделась, причесалась, сделала макияж и вернулась на кухню уже в полной экипировке. Готовая к походу на концерт и влюбленному взгляду Федерико, которым он, наверняка, наградит меня, вычислив в толпе зрителей.

На завтрак Аврелия приготовила омлет с овощами, а через несколько минут мы уже сидели за столом. Некоторое время царило молчание. Затем, женщина тихо произнесла:

- Можешь, если захочешь, перебираться по ночам в комнату Федерико. Я – современная мать и понимаю, что вас, подростков, все равно не остановить. Пусть лучше это произойдет здесь, в хорошей обстановке, чем где-нибудь в кустах.

Я слушала, как завороженная, не донеся вилку до рта. Нет, наверное, я сплю! Мать Федерико сама предлагает мне отдать ему свою девственность? Глупость! Бред! Абсурд! Но ведь вот она – сидит и мирно улыбается, как будто не сказала ничего особенного!

- Ты удивлена? – заметила она. – Понимаю. Тебе кажутся странными такие слова. Но я понимаю, что рано или поздно вы все равно… Ваши отношения очень серьезны, и просто поцелуями вы по определению не сможете ограничиться.

- Скажите это своему сыну, – вырвалось у меня. – Его благородство родилось раньше него.

Аврелия удивленно приподняла брови. Я же мысленно ругала себя на чем свет стоит. Ну, вот, скажите, что я несу?! То есть, это, конечно, правда, но кто меня за язык тянул?! Теперь она подумает, что я – какая-то девушка легкого поведения, которая пристает к ее сыну, вешается ему на шею и склоняет к ранней интимной близости!

- Ты уже пыталась? – полюбопытствовала мать Федерико.

Тут уж настала моя очередь удивляться. И дело было даже не в словах женщины, а в интонации, с которой они были произнесены. В голосе ее не звучало ни упрека, ни сердитости. Только дружелюбный интерес. Честное слово, я как будто говорю с подругой. И потому, забыв на мгновение, что передо мной сидит мать возлюбленного, а не та же Джейт, к примеру, я кивнула и опустила глаза.

- А он что? – почти хихикая, спросила Аврелия.

- Он, кажется, тоже это чувствует, но сознательно сдерживает себя, чтобы не причинить мне вреда, – вздохнула я.

Женщина весело рассмеялась. Нет, не надо мной. Это был добродушный смех. И означал он вовсе не то, какая я дура, а то, что эта ситуация, действительно, весьма комична. Я тоже понимала, но мне смешно не было. Нет. Было страшно. А что, если я ошибаюсь, и Федерико вовсе ничего не испытывает? Что, если он не хочет… Хотя, его взгляды, его взгляд, исполненный недвусмысленных чувств, когда он отстранялся…

- Я боюсь, – произнесла я, решив быть уж совсем откровенной.

- Чего? – мгновенно посерьезнела Аврелия.

- Того, что его не так ко мне тянет, – пояснила я. – И, как вывод, я боюсь, что он не так сильно меня любит.

- Ну, что за глупости? – снова рассмеялась женщина. – Я видела, как он мучился весь этот месяц. Слышала, как он звал тебя во сне почти каждую ночь. Да достаточно было просто взглянуть на его лицо, когда он сбежал из Аргентины после твоего поцелуя.

- Откуда… Ах, ну, да. Папа.