Вечное невозвращение

— А что с ней случилось?

— Холера там. Какая-то особенная. Люди мрут, как мухи.

— Мы ничего не слыхали.

— Так ведь скрывают информацию, — продолжала — чтобы паники не было. На самом деле она не только в Евпатории, но уже по всему Крыму расползается. Не так, чтоб сильно, но случаи везде есть. И скоро на Кавказ перебросится. Сначала в Сочи.

Мама многозначительно поглядела на папу.

— Вы серьезно это говорите, ничего не путаете? — строго спросил папа.

— Да вот вам крест! — Женщина хотела осенить себя знамением, но передумала. — Да что там крест! Чтоб мне никогда на лысую гору… Тьфу, да что там гора? В общем, за что купила, за то и продаю.

Бабушка предложила ей чаю, но та отказалась, почему-то по-польски:

— Дзенькую, панове!

И, выложив с полведра огурцов, взяв деньги, быстро, не прощаясь, пошла к калитке. Выйдя на улицу, она сурово и резко крикнула:

— В общем, детей берегите! Берегите ребенка, говорю, от костлявой руки холеры! Какого голубка загубить хотят! Но пассаран!

— Странная какая женщина, — задумчиво пробормотал папа.

Царь с Грибановым и с Голубикиным, а также примкнувший к ним Спиридон долго хохотали, когда Коля в лицах рассказывал о приходе бабы-яги.

— Ну уморил ты меня, малый! Ну уморил! — Царь рукавом вытирал слезы. — Говоришь, костлявой рукой?

— Яга такая жадная, а тут полведра огурцов не пожалела, это ж надо! — удивлялся Грибанов.

Коля так и не поехал на юг. Но время от этого не остановилось, а помчалось еще быстрее. Только что начавшийся август быстро перевалил за половину и стал приближаться к концу. Пора было ехать в Москву, собираться в школу. Как назло, стояла необыкновенно теплая погода. Утром Коля купался с дедушкой на пруду, причем дед разрешал ему заходить в воду только по пояс, а после обеда брал уроки в бездонно глубокой бочаге у домового. Вместе с волком они носились по полям за жирными зайцами — правда ни одного догнать им не удалось, но волк не унывал:

— Ничего, я еще свое возьму, — говорила машинка в его голове.

Коля с бабушкой часто ходили в лес и с помощью Грибанова приносили полные корзины.

Наконец настал день отъезда. Два дня до него Коля безуспешно искал в лесу друзей, чтобы попрощаться, никого не нашел и сильно обеспокоился. Перед отъездом сели обедать, и вдруг в калитке появилась странная процессия. Впереди шел лесной царь, одетый в офицерский китель со споротыми погонами, и в милицейской фуражке, шел тяжело, переваливаясь; за ним семенил Голубикин, одно ведро он нес в руке, а другое, соломенное, как всегда, возвышалось на его голове, за ним двигался Грибанов с корзиной. Коля бросился к ним навстречу:

— А Спиридон?

— Почему-то не захотел идти, как мы его ни уговаривали. Вот, гостинец тебе передал — орехи.

— А водяной?

— Ему долго без воды нельзя. Не в корыте же его тащить! Велел кланяться и вот целое ведро клюквы набрал. Хотел еще пиявок в банке послать для твоего деда, да я не взял, брезгую.

Подойдя к беседке, они церемонно поклонились. Дед выскочил из-за стола, а бабушка так и осталась сидеть, открыв рот от удивления, при виде такой странной компании. Тузик, что-то почуяв, заскулил и полез под дом.

— Извините, что без приглашения. — Царь говорил так, как только и может говорить царь — степенно, важно, и с глубоким достоинством. Так говорил, что даже бабушка встала и вышла к ним с робким выражением на лице. — Мы пришли вашего мальчика проводить.

— И давно вы знаете нашего мальчика? — удивился дед.

— Да почти все лето общались. Мы из милицейского поселка. Он к нам частенько заглядывал. Очень славный у вас мальчик.

— Славный, когда спит. Ты что же, негодник, через весь лес бегал?

— Ну, дедуля… — заканючил Коля.

— Не ругайте его. К тому же мы всегда его назад провожали.

— Все лето! — всплеснула руками бабушка. — И не зашли ни разу? Что ж ты не приглашал людей?

— Он приглашал, да как-то неудобно было вас беспокоить…

— Садитесь, садитесь, — засуетился дед, — что ж мы стоим?

Бабушка ахала, принимая дары:

— Да что вы? Что вы? Куда нам столько? Спасибо большое!

— Клюква еще не совсем спелая, — пояснял Голубикин, — но она дойдет, кисель варить уже можно. Из неспелой даже вкуснее.

Потом они пили чай. Царь спорил с дедом о политике, а остальных бабушка увела показывать свой огород.

— А я вам говорю, — доносилось из беседки, — что германец к нам больше никогда не полезет.

— Да при чем здесь германец? И без него проблем хватает…

Бабушка опять открыла рот, слушая с изумлением речь Голубикина по поводу ранних помидор.

— Какие удивительные люди! — говорила она, когда они отправлялись на станцию. — Что же ты, Коля, не приводил их раньше?

Потом Коля шел позади всех вместе с царем. Шел понурый и грустный.

— Ну, что закис?

— Думаю, как я без вас жить буду.

— Ты-то без нас проживешь, а вот нам без тебя плохо. Ты нам, Коля, гораздо больше нужен, чем мы тебе.

— Почему? Вы же взрослые, а я еще ребенок, как говорит бабушка.