Вечнохудеющие. 9 историй о том, как живут и что чувствуют те, кто недоволен своим телом

Марианна Николаевна собралась легонько, но со вкусом шлепнуть Полинку по крепкой попе и даже уж занесла для этого свою красивую, полную руку, но тут случилось нечто совершенно невозможное: у дочки из глаз брызнули слезы, она отшатнулась от матери и крикнула:

– Ненавижу тебя! Ты достала меня со своей жратвой и шуточками! Слепая, не видишь ничего?! Я же уродина, жирная уродина, у меня жирная жопа! И ты жирная! Жирная корова! Не подходи ко мне и отстань от меня со своими котлетами, со своими мерзкими шашлычками и тортиками! Видеть тебя не могу!

Прокричав все это матери, Полина выскочила из квартиры и так шваркнула дверью, что в спальне со стены упала фотография.

Марианна Николаевна в полном недоумении как стояла, так и села на диван в гостиной, а потом, вспомнив звук бьющегося стекла, машинально встала и пошла в спальню, собирать с пола осколки, наводить порядок. В голове метались разные мысли, но ни одна из них не могла объяснить, что случилось с дочкой, почему она так отреагировала на мамины слова, сказанные с любовью? Что не так с ней самой? Марианна Николаевна даже подошла к зеркалу: может быть, она и правда жирная уродина? Из зеркала на нее глянула растерянная и расстроенная – ну еще бы! – но очень приятная женщина средних лет. Да, не худая, далеко не худая, но ведь очень аппетитная и стройная. И дочка будет такая же, ведь они так похожи. Чем она недовольна? Что здесь не так?

Надо отдать Марианне должное: она не была злой женщиной, обиды на дочь не чувствовала, ощущала только бесконечную жалость и непонимание. И тревогу: куда она помчалась, ее глупенькая маленькая девочка? Марианна Николаевна подождала часик, накинула плащ и пошла искать дочку.

Полинка убежала недалеко, сидела в соседнем дворе на качелях, понурая, укрывшись крылом своих красивых блестящих волос и, кажется, плакала.

Марианна Николаевна тронула дочку за плечо:

– Поля, пойдем домой, дочка. Скоро папа придет, ужинать сядем.

– Я не буду ужинать.

– Ну не будешь, хорошо. Холодно, пойдем…

Как ни странно, Полина послушно встала и пошла с мамой домой. Тихая, грустная, обмякшая…

Пришли. Эдуард Владимирович уже дома, на кухне, в телевизоре соловьем заливается Филипп Киркоров, пахнет жареным мясом и чесноком.

– Девочки, ужинать! – кричит Эдуард Владимирович весело. – Я отбивные принес – закачаешься!..

Полина по-быстрому сбросила куртку и кроссовки и попыталась проскочить мимо кухни незамеченной, но не тут-то было. Эдуард Владимирович появился в проеме двери, жаркий и возбужденный, с помидором в одной руке и ножиком в другой.

– Полька, руки мыть и за стол! Я тебе самую сочную отдам, самую жирненькую!

– Папа, я теперь не ем после восемнадцати… – пробурчала Полинка, стараясь избегать папиного веселого взгляда.

– Так тебе еще нет восемнадцати! – сказал отец и довольный собственной шуткой первый захохотал.

– Я не ем после шести вечера, папа. С сегодняшнего дня. Я худею.

– Глупости, глупости, глупости, – Эдуард Владимирович и слушать-понимать ничего не хочет. – Иди мыть руки и за стол. Тоже мне, Клава Шифер! Нечего ерундой заниматься. Худеет она… Ты маму свою видела? А папу? – Эдуард Владимирович весело стукнул себя по выпуклому, тугому животу. – Какое худеть?! В нашей семье худых отродясь не бывало, мы ж казаки с Дону – с одной стороны. И казаки с Уралу – с другой. Нам худеть, доча, никак нельзя. По чину не полагается. Иди ешь отбивную давай. Тебе с картошечкой? А грибочков? А огурчик? Солененький?

Марианна Николаевна, напуганная дочкиной истерикой, с тревогой наблюдала за девочкой. Та села за стол, вяло поковыряла отбивную, надкусила соленый огурец…Так и просидела тихая, домучила котлету почти до конца и ушла к себе в комнату, закрыла за собой дверь, чего в их доме отродясь не бывало. Закрытая дверь настораживала.

На следующий день Полина не пошла в школу. Мол, горло болит.

К ужину не вышла – сказала, что из-за горла совсем не хочет есть.

Наутро поднялась температура.

Марианна принялась дочку лечить: чай с малиной, полоскания… Горло прошло, температура и общая вялость остались. Неделя прошла, другая… Все то же: Поля лежит носом к стене, на все попытки заговорить отзывается слезами. Днем спит, ночью шарахается по квартире, щелкает замком входной двери… Кажется, начала курить! Марианна не спит, ворочается, но выйти к дочке боится, с ней совсем стало сложно, то ревет, то огрызается…

Она с ног сбилась, пытаясь угадать, чего дочке хочется скушать… Все бесполезно, Полина упорно жует свою гречку и салат, худеет…

Между тем кончается апрель, Полина уже месяц как не ходит в школу. Несколько раз звонила классная: девочка долго болеет, это серьезно? Марианна что-то наврала, самой стало неловко… Но почему-то не оказалось сил дать волю своей тревоге, рассказать, что дочь целыми днями лежит на кровати в лучшем случае с айпадом в руках, а в худшем – просто так. Заметалась по подругам: что с дочерью, как думаете? Те, конечно, все знают: это подросток, оставь в покое, само пройдет; ее сглазили, нужно к бабке, пусть снимет порчу; в церковь надо ходить… Ну и так далее…