Вечность без Веры

– Да я же говорю, сделать можно многое, – гневно возразил Макс. – Теоретически, эмбрион – это еще и не человек даже. Подправить его генетический код на этой стадии – вопрос пары минут. Это же на благо детей. – Он постучал указательным пальцем по столу. – Родители должны понять. А если не поймут, надо их заставить.

Заставить?

Холодные мурашки пробежали по спине Веры. Неужели он правда считает, что нужно заставлять? На его лице отражалась непоколебимая убежденность в своих умозаключениях. Возражения Веры, Тани и Иды явно казались ему необоснованными. Похоже, он ставил свое мнение и представление о благе выше воли и прав других людей.

Это было категорически неправильно!

И тут Вера с ужасом осознала, что еще неделю назад она думала так же, пока одна непонятливая мать не упала замертво, а сама Вера не увидела на записи девочку на забрызганном кровью кафеле. Ее тоже никто не спрашивал: ни Мирослава, когда ковырялась в ее ДНК, ни Сати, когда пичкала какими-то препаратами. И что из этого вышло? Обман, боль и разочарование.

Подбородок задрожал.

– Кто имеет право определять судьбу ребенка? Его родители или какой-то безымянный врач, который возомнил, что поступает верно? – спросила она.

– Хороший вопрос, – поддакнула Ида и включила коммуникатор. – Надо заглянуть в юридические справочники.

– Да какая разница, что там написано? – возмутился Макс.

– Большая, – возразила Ида.

– А я говорю – никакой! – воскликнул Макс, опуская кулак на стол.

Вера и ее подруги вздрогнули от неожиданности. Несколько человек за соседними столиками обернулись в их сторону.

– Представьте себе, что существует лечение от моей болезни. Неужели вы бы не хотели, чтобы врач избавил меня от страданий с самого рождения?! – Макс нервно заправил волосы за уши и на пару мгновений повернулся боком к Вере, выставляя напоказ датчики. – Я бы очень хотел! И я уверен, что каждый ребенок, зависимый от лекарств, хотел бы. Когда я найду лечение от своей болезни, я возьмусь за другие. Я искореню их все до единой!

Таня и Ида опустили глаза. Вера же не могла оторвать взгляда от мигающих пластин. Их приходилось менять, ведь Макс рос, а его болезнь прогрессировала. Каждый год во время летних каникул он проводил от двух до трех недель в больнице. Вера знала, как он мучился от постоянных болей и как тяжело его тело боролось с последствиями наркоза. Этим летом замену датчиков отменили, только пополнили запас лекарств, потому что, по расчетам врачей, после инициации надобность в них отпадет.

Поэтому, конечно, в какой-то степени Макс говорил верно: было бы прекрасно вылечить ребенка еще до его рождения! И все-таки… Как не перейти границы разумного? Кто решит, где лежат эти границы?

– Разве вправе мы совершать благо насильно? – спросила Вера ломким голосом.

– Да, – без колебаний ответил Макс.

Их взгляды встретились. Веру подмывало включить коммуникатор и показать ему видео, которое она нашла у Сати. Останется ли он при своем мнении после этого? Сати и Мирослава явно считали, что совершали благо своими экспериментами. Ради каких-то высших целей, пока не доступных для понимания Веры. Ее использовали, и она не могла кому-то пожелать подобной судьбы. В этом вопросе они с Максом никогда не поймут друг друга.

– Я лучше вернусь в комнату, – пробормотала она и поднялась из-за стола.

– Мне не нравится, что ты бежишь от дискуссии, – сказал Макс, неотрывно наблюдая за ней. – И еще больше мне не нравится, что у твоего мнения нет никакого обоснования. Вместо того чтобы думать о возможностях, ты начинаешь рассуждать, что правильно, а что нет. А ведь иногда речь идет совсем не об этом. Иногда нужно просто принять решение, от которого всем будет лучше.

– Кто эти все? – поинтересовалась Вера, закипая. У нее были свои причины. Веские причины! – Знаешь, я могу понять тебя, правда, но меня поражает, насколько ты категоричен. Нельзя решать судьбу всех, основываясь только на своем мнении и опыте, исходя только из своих личных побуждений.

– Ты так говоришь только потому, что здорова, потому что не боишься однажды, лишившись очередной дозы лекарств, рухнуть замертво! – Он повысил голос и приподнялся, опершись ладонями на стол и подавшись вперед. – Из-за таких, как ты, замораживают исследования, а ученые топчутся на месте, не делая решительного шага вперед!

– Твой шаг вперед – это насилие! – воскликнула Вера и испуганно вжала голову в плечи. К ним обернулись воспитанники за соседними столиками. – Извини, зря я так.

Макс сел обратно на стул и откинулся на спинку. Его пыл, как и Верин, остыл.

– Я тоже перегнул палку. – Макс отвел взгляд в сторону. – Вообще-то мы говорили совсем о другом.

Видимо то, что спор сошел на нет, заставило соседей вновь вернуться к своим разговорам.

– Ага, – буркнула Вера.