Вечность Эллы и Миши (ЛП)

В ее зеленых глазах озорной взгляд, и я гадаю, в какую, черт возьми, сторону, движется этот разговор. — Ты помнишь, как поцеловал меня, прежде чем спуститься с того дерева?

Я киваю, обхватываю ее талию пальцами. — Конечно, я помню, но я удивлен, что ты помнишь. — Потому что той ночью Элла была пьяна, прямо как и сейчас.

Она соблазнительно облизывает губы. — Это был хороший поцелуй, правда?

Я забираю бутылку из ее рук и делаю большой глоток, зная, что мне это понадобится. Я никогда не видел эту ее сторону, и даже, если она пьяна, мне чертовски любопытно, что же будет дальше. — Это был очень хороший поцелуй.

Она наклоняется вперед и кладет руки мне на плечи. — Мы должны сделать это снова.

Внутри меня происходит внутренняя борьба, правильно это или нет, а она мягко прижимается своими губами к моим. Она редко целует меня первой, и это хорошая перемена. Именно этого я и хотел.

— Ты такой сексуальный. — Ее палец скользит вниз по мышцам моего живота, и мое дыхание останавливается. — Я все время тайно смотрела на тебя, когда ты работал с машинами без футболки.

Я пытаюсь не смеяться над тайной, которую она огласила, и игриво покрываю поцелуями ее подбородок, чтобы отвлечь от исповеди. — Как насчет того, чтобы пойти посмотреть, как там Лила и Итан.

Хихикая, она соскакивает с кровати и сваливает лампу. Не беспокоясь о том, чтобы поднять ее, она идет по коридору. — Если ты хочешь, чтобы я оказалась в кровати, тебе придется прийти за мной. — Она убегает.

Я надеваю джинсы и футболку, хватая бутылку «Джека» и выхожу на кухню, где Итан и Лила сидят за столом уже без футболок. Перед ними разложены карты. Элла торчит возле дверцы холодильника, шумно копается в пиве.

Итан роняет карты на кухонный стол и поднимает руки. — Лила уболтала меня на это.

Лила смотрит на меня с небольшим осознанием. — Это правда. Я его уболтала.

Я сажусь между ними и делаю глоток. — Хорошо, я сдаюсь, не буду пытаться остановить эту ночь сожалений. — Я собираю карты и перемешиваю их. — Поэтому не приходите потом ко мне плакаться, когда будете голые и замерзшие.

Элла

Я не планировала пить так много, и чувствую себя виноватой за то, что втянула Мишу и остальных в свои проблемы. Но я на две чертовы секунды хотела забыть, что мой отец собирается приехать домой на Рождество и пригласил Дина с Кэролайн на выходные, а меня нет. Я услышала, что происходит, когда Дин позвонил и спросил, где были ключи от  Cutlass[19], потому что он планировал починить его и продать. Я отключилась прежде, чем услышала всю историю.

Затем пришло письмо от папы. Чертово письмо, которое я не смогла открыть, потому что чувствовала, что все в нем может потенциально разломать мой мир на миллиард частей.

К тому времени, как мы оказались дома у Миши и Итана, я была уже на грани паники, так как утром забыла принять свои лекарства.

Когда Итан ушел, чтобы принять душ, Лила вытащила бутылку «Бакарди» и предложила мне залить свои внутренние проблемы несколькими стаканами. Несколько переросли в очень длинную размытую линию, и я не заметила, как прошло уже несколько часов. В одной моей руке карты, пиво – в другой, и идет очень интенсивная стрип-игра «Техасский Холдем» покер[20]. Моя рубашка уже на полу, рядом с носками и ботинками.

Итан и Лила ушли, чтобы достать еще пива. Миша заставил их отдать ему ключи от грузовика, так чтоб он знал, что они пойдут вместо того, чтобы поехать. Мы с Мишей продолжали играть, каждый с решимостью победить. Мое пьяное состояние немного притихло, когда я перешла на пиво, но моя делать правильный выбор было все еще затруднительно.

Миша сидит за столом напротив меня, обдумывая свои карты. — Думаю, я подниму ставку до твоего лифчика.

Я качаю головой, мои глаза нахмурены. — Ни в коем случае. Только один предмет одежды за один раз.

Он щелкает языком по кольцу в губе, стараясь отвлечь меня и играть грязно. — И кто придумал эти правила?

— Я, — я кручу пальцем над головой. — Видишь здесь невидимую корону. Это значит, что я Королева Покера и могу создать любое правило, которое хочу.

Фальшивый смех срывается с его губ. — Это движение, которое ты сделала рукой, это ореол, а не корона, и ты точно не ангел.

Моя челюсть падает, и я бросаю в него чипсы, попадая в грудь. — Я очень даже ангел.

— Оу, — он потирает сосок в том месте, где чипсы задели его. — Это было грязно.

Я захватываю зубами воздух и затем смеюсь, делая глоток пива. — Возвращаемся к игре. Что у тебя есть?

Он постукивает пальцами по столу, просматривая свои карты, а затем переводит на меня «расплавляющий внутренности» взгляд. — Я хочу предложить сделку, — говорит он, и когда я начинаю сжиматься, он добавляет, — Если ты выиграешь, я отдам тебе свою футболку, подписанную Silverstein[21], но если выиграю я, ты должна будешь раздеться.

Мое сердце оглушительно колотится в груди. — Я думала, ты говорил, что никогда не отдашь мне эту футболку, она была твоей гордостью и радостью, когда ее подписали.

Он пожимает плечами. — Прямо сейчас я делаю исключение.