Вечность Эллы и Миши

— Только потому, что я был пьян, и я становлюсь немного болтливым, когда я такой. — Я не могу говорить с Наоми о том, что происходит в моей голове, потому что я обещал Элле рассказывать ей первой. — В принципе, я со всеми разговариваю, когда я пьян.

— Не притворяйся, что ты ненавидишь разговаривать со мной, Миша, — говорит она. — Я знаю, тебе нравится. Ты просто слишком ослеплен собственными ощущениями.

Я растерян. — О чем, черт побери, ты говоришь?

Внезапно, она склоняется ко мне с закрытыми глазами и открытыми губам, заставая меня врасплох, пытаясь поцеловать меня. Пряди ее волос ниспадают на ее лицо, и на секунду, я неподвижен, думая о том, чтобы позволить ей сделать это - позволить ей отвлечь меня от дерьма, творящегося в моей голове.

Когда все мои чувства к Элле просыпаются во мне, я отодвигаюсь, практически отползая к тумбочке, чтобы оказаться вне зоны ее досягаемости. — Что, черт возьми, ты делаешь?

Ее глаза распахиваются, и ее зрачки огромные. — Давай же, Миша. Не пытайся говорить мне, что ты не думал об этом.

Я медленно качаю головой. — Неа, не думал. Ни разу. — Ее щеки краснеют, и я ощущаю себя придурком. — Слушай, я сожалею, но ты знаешь, что я чувствую к Элле, так что не знаю, почему ты вообще попыталась.

Она соскальзывает ногами с края кровати и поворачивается ко мне спиной. — Не похоже, что ты любишь ее так же сильно. Ты даже не разговариваешь с ней по телефону все свое свободное время, как делал это раньше.

— Это потому, что я пытаюсь разобраться в некоторых вещах. — Я похлопал ее по спине, потому что могу сказать, что она вот-вот заплачет. Вся ситуация какая-то неудобная. — Ты будешь в порядке?

Она отдергивает плечо и отмахивается от моей руки, прежде чем убежать в ванну. Дверь захлопывается, и тонкие стены грохочут.

Я поднимаю гитару с пола и плюхаюсь на кровать, играя свою любимую песню. Восемь месяцев назад, я бы полностью отдался ее предложению, но больше нет. Это был большой поворот.

В этот момент я понял, о чем думал последнюю неделю.

Элла - моя. То, что я к ней чувствую, никогда не изменится. Я всегда буду любить ее, но она нужна мне здесь, а не за тысячи километров.

Как я должен сказать ей, что, я готов быть ее будущим, когда знаю, что она понятия не имеет, какое у нее будущее?

ГЛАВА 4

(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )

Элла

Я начала думать, будет ли вся моя жизнь такой, если я всегда буду возвращаться в «Звездную рощу», в дом, который связан с моим детством.

Дом выглядел так же: сломанный дождевой желоб, мешки для мусора, накопленные возле дома, и нож для кустарников все еще балансирует на блоке перед гаражом. Облицовка дома облупляется, и несколько веток с дерева упали у окна.

Грузовик Итана припаркован на подъездной дорожке, и он сидит на заднем дворе на ступеньках, играя в своем телефоне. Я вылезла из арендованной машины, которая выглядит как транспортное средство для клоунов.

Итан смотрит вверх и выгибает брови на машину. — Что, черт возьми, это такое?

— Она самая дешевая в прокате. — Я сажусь рядом с ним на ступени и вытягиваю ноги перед собой. — Он внутри?

— Да, он отключился на диване, как только я привез его домой. — Он убирает свой телефон и закатывает рукава своей серой рубашки, открывая свои обширные татуировки.

— У тебя появилась новая, — я указываю на тату с цитатой на латинском.

Кивая, он прикасается к линиям пальцем. — Пару недель назад.

Смотря на Мишин дом, я спрашиваю, — Насколько он был плох, выбираясь из бара?

Он наклоняет голову вперед, смотря на землю, и его черные волосы падают на лицо. — Он был занозой в заднице, пока мы ехали сюда. И замахнулся на Денни, когда мы вели его к машине.

Я откинулась назад, упираясь руками в ступеньку перед собой. — Мне жаль, что тебе пришлось забирать его. Я просто не могла придумать, кому еще позвонить.

— Я не злюсь, что сделал это. Я злюсь, что тебе пришлось проделать весь этот путь, чтобы позаботиться о нем, — он звучит напряженно.

— Что? — Путаница захватила мой мозг.

Он играет с потрепанной областью на коленке своих джинсов. — Думаю, это дерьмово, когда дети должны вести себя как родители.

— Мы все еще говорим обо мне? — спрашиваю я, смотря на него. — Или есть что-то еще, чем ты хочешь поделиться... что-то, что происходит с тобой.

— Я в порядке. — Он подталкивает меня плечом. — Это история для другого раза.

— Но ты никогда не делишься своими историями, — я напоминаю ему.

— Ни с кем, — парирует он. — За исключением Миши.

— Да, я догадываюсь, — говорю я вслух, и он посылает мне забавный взгляд. — Неважно. Я собираюсь проведать своего отца, возможно, потом мы сможем где-то поесть. Я угощаю, так как тебе пришлось иметь дело с этим дерьмом.

— Это и правда угощение? — шутит он с саркастической усмешкой. — Ужин с тобой?

Я гримасничаю и иду на кухню, и дверь-ширма захлопывается за мной. Частицы пыли парят в воздухе, и я машу рукой перед лицом. — Господи, пахнет так, будто здесь мертвое животное.

— Это потому, что никто не убирал здесь после моего отъезда.