Вечность Эллы и Миши

— В том то и дело. Он не такой, — говорю я, оправдывая его с раздражением, всплывающем в моем голосе. — Обычно он не такой.

— Хорошо, если ты так говоришь, — говорит он терпимо.

Я усаживаю свою задницу на капоте, позволяя ногам свисать, одновременно меняя тему разговора.

— Почему ты не взял свою девушку с собой?

Насос для бензина щелкнул и он повернулся, чтобы достать его.

— Мы расстались.

— Как так? — спрашиваю я удивленно. — Вы выглядели такими счастливыми.

Он вырывает чек и засовывает в задний карман.

— Не знаю. Последний раз, когда я был там, все просто развалилось, — он проводит рукой по лицу. — Мы встречались с пятнадцати лет, и я думаю это длилось так долго лишь потому, что мы боялись потерять то, что имели уже целую вечность… Мы были вместе, потому что мы были связаны идеей о нас.

Мой разум обратился к Мише и мне. Мы знаем друг друга вечность. Так все обернется? Тревога охватывает мою грудь. Я не хочу потерять Мишу. Никогда.

— Что ж, если тебе будет что-то нужно, ты можешь позвонить мне когда угодно.

Я спрыгиваю с капота, и мои сандалии хлюпают в разноцветной луже.

— Я не собираюсь делать ничего, кроме разве что вероятного попадания в неприятности.

Он смеется, пока обходит машину.

— Ты не слишком-то похожа на ту девушку, которая вызывает проблемы.

Смех вырывается из моих губ, и я перемещаюсь к водительской стороне.

— Это показывает, как плохо ты меня знаешь.

Он открывает дверь машины.

— Ты права. Я едва знаю тебя. Знаю только, что ты рисуешь, не имеешь машины и думаешь, что акварельные картины профессорши Марлин выглядят как из набора «раскрась по цифрам».

— Они так и выглядят, — говорю я серьёзным тоном. — Клянусь Богом, она скопировала их с одной из тех книжек.

Он улыбается, смотрит по направлению Миши, и потом его взгляд возвращается ко мне.

— У меня есть вопрос.

Я задумываюсь.

— Хорошо.

Он колеблется, раздумывая о чем-то, держа руку на двери.

— Скажем так, я живу в доме своего отца, и порой мне становится там очень скучно. Могу я позвонить тебе? Просто поговорить.

Я переминаюсь с ноги на ногу, засовывая руки в рукава.

— Да, если ты хочешь.

Он подмигивает мне, и чувство неловкости подпрыгивает на ступеньку выше. Как, черт возьми, все происходит так быстро?

— Ловлю на слове.

Я дарю ему напряженную улыбку, когда отхожу в сторону, чтобы он мог закрыть дверь. Помахав, он сдает назад и выезжает с парковки заправки. Когда я поворачиваюсь к грузовику Итана, то врезаюсь в кого-то.

— Развлекаешься? — спрашивает Миша снисходительным тоном с холодными, как лед, глазами.

— Мы просто говорили, — я отступаю назад и затем в бок, чтобы обойти его, но он делает шаг и преграждает мне дорогу.

— Элла Мэй, прости, что бросаю это в тебя, но парень точно клеился к тебе, — он опускает свой голос до предостерегающего рычания, пока склоняется, и его глаза темнеют. — И если я увижу, что он делает это снова, он получит по морде.

— Никакой жестокости, — молю я с тяжелым вздохом. — Почему парням всегда обязательно бить друг друга?

— В отличие от сбивания с ног кого-то на землю и вырыванию волос пока они не заплачут? —он отходит с пути заезжающей машины и тянет меня за рукав за собой.

— Я сделала это однажды, когда мне было двенадцать.

— Или бить их по руке.

Я разочаровано вздыхаю и вырываю свою руку от него.

— Хорошо, делай что хочешь. Я в этом не участвую.

Когда я шествую мимо него, его пальцы хватаются за мое бедро, и он дергает меня к себе. Сложив руки у меня на плечах, он идет за мной к грузовику, освобождая меня только перед открытыми дверями.

— Я хочу ударить его только потому, что люблю тебя, — говорит он, неодобрительно хмурясь. — Меня выводит из себя то, как он смотрит на тебя, как смотрел той ночью в ресторане. Ты можешь не видеть этого, но даже сквозь мой пьяный взор все было очевидно.

Я принимаю это за ревность, написанную на его лице.

— Ты ревнуешь меня к Блейку?

— Конечно. Я чертовски ревнив, — он смотрит на меня, словно я идиотка. — Он постоянно рядом с тобой, потому что вы ходите в один университет. Плюс, кто знает, сколько раз вы зависали вместе, пока я был в дороге.

— Два вне занятий, — я запрыгиваю на заднее сидение и случайно ударяюсь головой об потолок. — И один раз был, потому что Лила хотела выбраться с кампуса на день.

— Ты нарушаешь кодекс, даже говоря с ним, — говорит он мне строго.

Моя челюсть падает.

— Кодекс? Ты ненормальный?

Он опирается ногой на ступеньку и кладет руку на спинку сидения.

— Подвинься.

Я сдвигаюсь на середину сидения, и он скользит на место рядом со мной. Складывая руки, я смотрю на него с раздражением.

— Об этих кодексах… Ты не хочешь дать мне знать, что это такое? Может, я нарушаю какой-то кодекс, сидя на заднем сидении?

Он моргает, не забавляясь.

— Жалуйся на все что хочешь, но ты не видишь, как он смотрит на тебя.

— Миша, я не какой-то приз, который все хотят, — я отодвигаюсь к двери, чтобы увеличить расстояние между нами. Я зла на его обвинения и на то, что он, похоже, не доверяет мне. — Я хулиганка с психическими проблемами, которая не может ничего решить.