Вечность и день

Потом она сидела, вытянув ноги, на ветхом ковре в бабушкиной спальне, чувствуя, как по щекам текут слезы. В стенном шкафу, на полке, где хранилось женское белье, она нашла письма, пачки писем в ломких конвертах, перевязанные розовыми и фиолетовыми ленточками.

Линда не знала своего деда, а именно он писал эти письма. Теперь она поняла, как он любил свою жену, как скучал по ней, сражаясь в Европе во время второй мировой войны. Он хотел знать все о своей семье, все подробности мирной жизни: какой костюм приготовили сыну, идущему в школу, что ели за обедом, сидя в комнате с затемненными шторами, куда ездили за покупками. Он беспокоился о талонах на питание, спрашивал, как работают электроприборы, сетовал, что во время войны подача электроэнергии ограничена. Но чаще всего дедушка писал, что любит свою жену и очень скучает по ней. Несмотря на естественную сдержанность дедушки и бабушки в выражении своих чувств, Линда поняла, что они страстно любили друг друга.

Дед умер в начале 60-х от кровоизлияния в мозг, умер внезапно. Бабушка больше не вышла замуж, предпочитая жить своей жизнью в доме на побережье, в окружении вещей, которые помогали сохранить память о прошлом.

До сих пор Линда не понимала это. Не понимала, что ее собственная жизнь напоминает жизнь бабушки. Тосковать о человеке, который никогда не переступит порог дома…

Воспоминания о бабушке жили в ней, они были так же реальны, как ее настоящая жизнь, но она не смешивала эти воспоминания с реальностью. Она была довольна своей жизнью — хотя кое-что могло бы сложиться более удачно. В этом смысле они с бабушкой совершенно разные.

Вытерев слезы, Линда снова перевязала пачки и спрятала письма в шкаф. Пора подумать, как жить дальше, отрешиться от прошлого и смело смотреть в будущее. Ей двадцать девять, а не пятнадцать. А Гифф — живой, реальный мужчина.

Около трех она позвонила в дверь его дома. На ней был только черный купальный костюм и белая свободная ситцевая юбка. В руках — два старых пляжных полотенца, оставшиеся от прошлых приездов. От жары и волнения на спине и на лбу выступил пот, но Линда надеялась, что Гифф не заметит этого.

Он открыл ей дверь с таким торжествующим видом, что она удивилась. Его фигура неясно вырисовывалась в полумраке комнаты, он выглядел волнующе и загадочно — как ночью, когда она обнаружила его в своей постели.

— Линда! Какой приятный сюрприз. — Он скользнул взглядом по ее фигуре, и она вспомнила руки Уильяма, во сне ласкавшие ее тело. Под воспламеняющим взглядом Гиффа ее соски под тонкой тканью купальника стали твердыми.

— Я… я вспомнила, ты говорил, что любишь купаться.

— Да, купание очень… освежает.

Линда чувствовала, что ей нужно остыть и прийти в себя. Однако Гифф не двигался, а она не могла отвести от него взгляд. Его карие глаза с теплотой и скрытой страстью смотрели на нее, и она сразу вспомнила свой сон. Она никогда не видела глаз Уильяма, не видела его лица. А теперь разум подшутил над ней — в своем воображаемом любовнике ей захотелось увидеть самые привлекательные черты Гиффа.

Закрыв глаза, Линда потрясла головой. Ей хотелось, чтобы образ Уильяма стал более четким.

— Что-то не так? — спросил Гифф.

Она открыла глаза и улыбнулась — улыбка должна убедить его, что с ней все в порядке.

— Нет, все хорошо. Так ты не хочешь поплавать?

Гифф улыбнулся, как будто угадав ее мысли. Он не читает твои мысли. Просто у него очень выразительный взгляд. Просто он пристально смотрит на тебя. Вот и все.

— Может быть, ты зайдешь? Мне нужно переодеться, — предложил он.

— Нет, я подожду здесь. Я привыкла к жаре.

— Как хочешь, — спокойно ответил он, опустил противомоскитную сетку и молча ушел в дом, двигаясь с присущей ему мужской грацией. Он мог бы двигаться иначе — более энергично, что ли, подумала Линда.

— Черт возьми, — пробормотала она и, сев на ступеньки крыльца, начала обмахивать лицо. Волны накатывали на берег, их мирный плеск завораживал. Две чайки сражались за морскую водоросль, выброшенную на берег, оглашая тишину знойного полдня резкими криками. Она услышала стук закрываемой двери.

Он снимает рубашку и брюки. Надевает спортивные трусы. Когда он выйдет, она увидит его обнаженное тело. Какой купальный костюм он наденет — облегающие плавки или свободные мешковатые трусы? Линда могла долго фантазировать.

Противомоскитная сетка хлопнула, и Линда вздрогнула.

— Я не хотел напугать тебя.

— Я не испугалась. — Она продолжала следить за чайками, боясь обернуться и увидеть, что он надел.

Он опустился на ступеньку.

— Линда?

Она слегка повернула голову и увидела загорелые ступни и мускулистые ноги. Ноги бегуна. Загорелые, покрытые темными мягкими волосами. У нее возникло непреодолимое желание коснуться его и ощутить тепло его тела. Она мельком взглянула на его фигуру — этого было достаточно, чтобы увидеть: его купальные трусы, хотя и модные, слишком многое скрывали, и это помогло ей сохранить спокойствие.

Она отвернулась и вскочила на ноги.

— Побежим наперегонки!

Бросив полотенца на крыльцо, она бросилась бежать.