Вечность сумерек, вечность скитаний

Степняки Каппанга имеют обычай вытирать ноги о знамёна поверженных врагов. Это говорит о том, что нельзя считать их дикарями. Некоторые благородные господа вообще не имеют привычки вытирать ног.

Ной Кобыла, придворный летописец императора Кая Доргона X Терпеливого, трактат «Нравы и обычаи народов, населяющих Окраинные земли»

Из ночной темноты донёсся едва различимый перестук копыт, и Яко Крох, слывший первым слухачом во всей фаланге, тут же улёгся на жёсткую колючую траву и приложил ухо к земле.

– Не… Это дикий, – сообщил он после недолгого раздумья. – Дикий, жеребёнок ещё. Один. Без наездника. Спим дальше.

– А ну как подкрадутся, – испуганно прошептал Лин Квыль, второй дозорный, лишь недавно поступивший в имперскую линейную пехоту. Это была его первая вылазка в Окраинные земли, и поэтому к своим обязанностям он старался относиться даже с некоторым рвением.

– Ну нет. Эти дикари пешком не ходят. Они без коня – никуда. А уж топот конский я завсегда услышу, будь спокоен, – заверил его Яко и сладко потянулся.

Ночь не предвещала никаких неожиданностей. Да и дело было самым обычным – 5-я фаланга имперской линейной пехоты, как обычно в конце весны, выдвинулась на полсотни лиг в глубь степей Каппанга для устрашения кочевников, чтобы тем не вздумалось устроить в середине лета набег на Ретмм или Эльгор. В таком случае лорд Кейт и барон Табиан были бы вынуждены нанести ответный удар и получить по осени массовое вторжение диких всадников, отбить которое без помощи имперской линейной пехоты, квартирующей на востоке Ретмма, было бы невозможно. Император, которого должность обязывала лично вести войска, если конфликт приобретал серьёзные масштабы, был бы недоволен таким поворотом событий, который отвлёк бы его от привычных радостей столичной жизни. Так что сходить на прогулку весной считалось менее хлопотным, чем воевать по осени.

Кочевники, похоже, привыкли к ежегодным визитам непрошеных гостей и заранее отгоняли свои табуны дальше на юг. Так что главным врагом имперской пехоты на целый месяц становилась скука, которую не могли рассеять ни охота на косуль, ни игра в кости, ни ежедневные занятия по строевой подготовке. Здесь, в степи, ровной, как стол, линейная пехота была непобедима, а враг – неуловим. Бронзовая стена плотно сдвинутых щитов, ощетинившаяся несколькими рядами длинных копий, был неприступна для конной атаки, но гоняться пешком за всадниками тоже не имело никакого смысла. На успех в такой войне мог надеяться лишь тот, кто застанет противника врасплох, но и таких попыток уже давно никто не делал.

– Эй! – Лин Квыль ткнул Яко, уже расположившегося на верблюжьей подстилке, которую он всюду носил с собой. – Ты чего – правда, что ли, спать собрался?

– А что ещё делать? Днём-то не дадут, – резонно ответил тот. – А ты пока сиди, пялься по сторонам. Если сотник припрётся, ткни меня в бок, ладно?.. – Последние слова он произнёс уже с трудом, подавляя зевоту, которая незаметно перетекла в негромкий храп.

До недавнего новобранца дошло, что теперь всю свою бдительность надо употребить на то, чтобы не прозевать появления начальства, проверяющего караулы. За сон в ночном по уставу полагалось две дюжины плетей, и за свою недолгую службу в рядах императорской армии он уже дважды удостаивался такой чести, причём оба раза за чужие провинности. Вот и сейчас история вполне могла повториться: Крох дрыхнет – и ничего, а стоит самому задремать – тут же из этой тьмы непроглядной выползут или дикари, или упыри, или, хуже того, сотник с исправником и всыплют по первое число, чтоб неповадно было… Тем более что сотник – из благородных, а им, благородным, часто по ночам не спится, они всё думают, как половчей простому человеку подгадить… И жалованья уже три месяца не платили, и война какая-то странная – ни тебе благодарных девок в освобождённых селищах, ни тебе золотых тарелок во вражеских городах, отданных на разграбление воинству в награду за мужество и стойкость… Если дальше так пойдёт, то не лучше ли будет при случае сбежать к тем же варварам – у них жизнь вольная, ни сотников тебе, ни исправников, ни трубачей, которых хлебом не корми – дай дуднуть товарищу в ухо, чтоб оглох товарищ дня на три. С другой стороны, если, при случае, покрыть своё имя славой, порубить дюжину-другую злобных врагов, покушающихся на южные рубежи империи, то можно и самому сотником стать, даром что знатностью не вышел. В фаланге больше половины сотников из простых пехотинцев выслужилось. И тогда можно будет самому караулы проверять, а если кто дрыхнуть вздумает – того на правёж. Знай себе – командуй, и делать ничего не надо…