Вечные каникулы (ЛП)

— Свою часть сделки Дэвид выполнил. Их никто не тронул. Это не значит, что им понравилось так долго сидеть в обозе. — Она оглядела самодельный морг перед собой. — Я надеялась, им не придётся стрелять; я думала, что они просто станут угрозой, которой окажется достаточно, чтобы разоружить Кровавых Охотников. Похоже, нынче всем приходится кого-нибудь убивать.

Я посмотрел на неё, и внезапно, осознал, где именно всё пошло не так, много месяцев назад.

— Это должна была быть ты, — сказал я ей.

— Что?

— Руководить. Это должна была быть ты, не Бейтс.

— Что за чушь. — Она усмехнулась.

— Сама подумай. Каждый раз, когда что-то шло не так, именно ты всё исправляла. Ты выступила против той женщины на дороге; выступила против Бейтса и Мака, когда убили Хаммонда. Пока я строил заговоры, притворялся тем, кем я не являюсь, ты всегда оставалась честной. Все эти уроки лидерства, что преподавал мне Мак, я их не понимал — можно быть настоящим лидером только в том случае, если будешь отстаивать то, во что веришь, и тогда тебя будут слушаться. Я таким никогда не был. А ты всегда была. Это должна была быть ты, Джейн. Не Бейтс, не Мак, не я. Ты. Тогда, может быть, ничего этого не случилось бы.

— Ой, не пизди, Девять Жизней, — раздался голос со сцены.

Это был Мак, вытащенный со дна кучи трупов. Он был весь в порезах и синяках, но сквозь толпу в него не попала ни одна пуля. Он лежал, скрючившись, в центре толпы линчевателей.

— Последнее, что нам сейчас нужно, так это блядская мораль, да? Прекращай уже.

Двое мальчиков из тех, кто отсортировывал трупы, встали по обе стороны от него. Я встал и пошёл к нему через весь зал, обходя мёртвых и раненых.

— Что нужно сделать, чтобы тебя убить, а? — скептически поинтересовался я. — В смысле, я в тебя стрелял, я тебя взрывал, в тебя только что стреляли и избили. Что, блядь, нужно сделать, чтобы от тебя избавиться?

— Как и тебя, Девять Жизней, — ответил Мак и хмыкнул.

Я подошёл к сцене, склонился над ней, опёрся на рампу и взглянул на него. Я хмыкнул и покачал головой. Я не мог понять почему, но я был, практически, рад его видеть.

— Убийство Дэвида не самое разумное твоё решение, не так ли?

Он пожал плечами, затем проковылял к центру сцены и сел, свесив ноги рядом со мной.

— Здраво. — Он хмыкнул. — Сам лично вырвал поражение из лап победы, не так ли?

— Вроде того, да. Ты осознаёшь, что безумен. Правда, настоящий психопат.

— Возможно, — ответил он. Он помолчал и добавил: — Это общество виновато.

Я не смог с собой совладать, я рассмеялся. Секунду спустя он присоединился ко мне, и я не заметил, как мы уже обнялись, по нашим щекам текли слёзы, а тела содрогались в приступах жуткого хохота. Когда мы разомкнули объятия, я наклонился и поднял брошенный «Браунинг». Я удостоверился, что он заряжен и дослал патрон в ствол.

— И всё же, — произнёс я, — сейчас я собираюсь тебя убить, Шон. Надеюсь, ты понимаешь.

Он взглянул на меня и кивнул.

— Я бы поступил точно так же, — спокойно проговорил он.

— Хочу, чтобы ты знал, это личное. Я от всей души тебя ненавижу, и хочу твоей смерти.

— Я понимаю, — сказал он.

Я отступил на шаг, поднял пистолет и прицелился ему в сердце. Я взглянул прямо ему в лицо, в единственный глаз и слегка нажал на спусковой крючок.

— Опусти оружие, Ли, — произнесла Матрона за моей спиной.

Я не пошевелил ни единым мускулом.

— Пожалуйста, Ли, опусти пистолет. Хватит уже. Не нужно тебе его убивать. Мне непросто далось собрать его обратно.

Мак смотрел мне в глаза. Его лицо ничего не выражало. Он выглядел скорее заинтересованным, нежели напуганным, ему было любопытно, куда я смогу зайти. Стал ли я, наконец, тем самым хладнокровным убийцей, каким хотел видеть меня он? Ответ был положительный, и я намеревался это доказать. Я хотел его убить. Я был убеждён, что это было правильно и необходимо сделать.

Я ощутил, как Матрона коснулась моей руки.

— Опусти оружие, Ли. Всё закончилось.

Я повернул голову и посмотрел на неё. Почему-то я не заметил, но она отмыла лицо от крови. Впервые за последние несколько месяцев я видел её по-настоящему. В её глазах было столько сострадания и тепла. В животе у меня всё опустело, но я не мог понять, это от того, что спадало действие наркотиков, из-за её лица, или из-за того, что я всё равно нажму на спуск, не взирая на её слова.

— Прости, Джейн, но я теперь убийца. — Я повернулся к Маку. — Это он меня таким сделал.

Я крепче сжал ладонь перед выстрелом. Я бы и так это сделал, но Мак уже не смотрел на меня. Он смотрел мне за спину. Он улыбнулся.

— Наконец-то, — сказал он. — Хоть у кого-то есть яйца.

Первая пуля снесла ему челюсть, вырвав нижнюю часть лица. Вторая попала ему прямо между глаз. Третья и четвёртая угодили в правое плечо. Пятая ушла «в молоко», а шестая разорвала горло. Седьмая и восьмая оторвали нос и пробили оставшийся глаз. Девятая, десятая и одиннадцатая попали в грудь, разорвав сердце и лёгкие. Затем раздался боёк щёлкнул. Мак замертво опрокинулся на спину.

Грин, к тому моменту, стоявший рядом со мной, уронил дымящийся пистолет на пол и ушёл, не произнеся ни слова.

Эпилог