Вечные хлопоты. Книга 2

На столе перед ним лежали гранки с материалами о будущем Белореченска.

— Я прочитал, Наталья Михайловна, — сказал редактор. Был он озабочен, и Наталья подумала, что материал ему не понравился.

— Не получилось? — спросила она.

— Вот, взгляните. — Он протянул ей листок.

Это было коллективное письмо от жителей улицы 9-го января. Они жаловались, что их дома собираются сносить. Наталья знала об этом. Более того, она ходила по дворам вместе с комиссией, которую возглавлял Сергей и которая занималась подсчетом и оценкой фруктовых деревьев и кустов в личных садах. Не все радовались скорому переселению в новые, благоустроенные дома. А одна женщина бросилась на снег поперек дорожки, ведущей во двор, и не хотела пропускать комиссию. «Не отдам! — кричала она. — Своими руками, своим горбом все сделали, а теперь под бульдозер?! Уходите!..» Наталья тогда еще подумала, что хозяйка просто неумна...

— Ну? — спросил Зиновий Евграфович.

— Я не совсем понимаю...

— Что вы не понимаете — это простительно, — перебил ее редактор. — А другим следовало бы понимать. Вы человек нездешний, новый... Видите, что люди пишут? Как же мы можем публиковать ваш материал, в котором вы так захватывающе расписываете перспективы жизни в благоустроенных домах...

— Но авторы письма не правы! — резко сказала Наталья. Ей не понравился тон редактора.

— Не так все просто, Наталья Михайловна. Некоторые считают, что новое строительство нужно начинать с центральной части города. Сносить, стало быть, деревянные дома. Их называют презрительно «деревяшками»...

— Правильно, Зиновий Евграфович! Будет прекрасный, красивый город.

— Одну минутку. Есть и другая точка зрения: начинать застройку следует с пустырей, которых вполне достаточно. Эти люди считают, что в ближайшие пятнадцать—двадцать лет нет необходимости сносить дома, которым стоять и стоять. Кто прав?

— Двадцатый же век на дворе, Зиновий Евграфович! Люди живут в собственных домишках, как в норах, словно сто лет назад. Никаких удобств. Простите, но в уборную ходят на огород!

— Я тоже хожу, — сказал редактор. — Уверяю вас, ничего страшного. Все дело в том, Наталья Михайловна, что понимать под удобствами. На ваш взгляд и на взгляд тех, кто добивается уничтожения «деревяшек», — это горячая вода, ванна, газ, теплая уборная... Но не это же главное!

— Главное личный огород и живность? — Наталья усмехнулась, вспомнив вдруг, как застала осенью за уборкой навоза Ираиду Александровну.

— Может быть. Удобства — это то, что дает людям возможность жить так, как им удобно. Простите за каламбур. И легче тоже.

— Как раз в новых домах и будет легче!

— Там будет проще, а не легче, — возразил Зиновий Евграфович. Он взял письмо. — Вот подпись Андрея Ивановича Цыганкова. Пришел с войны без руки, а у него четверо детей, дом-развалюха и есть нечего. С одной рукой он поставил новый дом. Строили они его лет пятнадцать. Недоедали, недосыпали, детишки в школу босиком бегали, а теперь ему говорят, что дом этот снесут, потому что он не соответствует Генеральному плану, который разрабатывали и утверждали люди, далекие от забот Андрея Ивановича... Переселяйся, Андрей Иваныч, в квартиру с теплой уборной! Выгребную яму не надо чистить, дернул цепочку — и все дела!.. — Зиновий Евграфович побледнел, глаза его не были, как обычно, добрыми, ласковыми — они были яростными. — Побывайте у Цыганковых, посмотрите, какой они вырастили сад!

— За сад им уплатят.

— Да разве можно деньгами оплатить такой труд? — воскликнул редактор. — А насчет удобств... Те же Цыганковы живут не на зарплату, Наталья Михайловна. Они живут именно за счет огорода и живности. — Он отпил из стакана чаю. — Совсем остыл, черт бы его побрал.

— Выходит, что мы поощряем частную собственность? — сказала Наталья, усмехаясь.

Он поднял голову, удивленно посмотрел на нее.

— Не надо мне читать лекций по политграмоте. Не стоит, Наталья Михайловна. Между прочим...