ВЕЧНЫЕ МЫ

Любовь — лучший скрашиватель и сглаживатель, но это не вещь в себе. Хочется, чтобы она была вещь в себе — что-то внешнее, стихийное, что хватает и тащит, хочется оправдания своему выбору. «Оно само!» Нет, это просто наше внутреннее для нас самих непредсказуемо (и хорошо, что непредсказуемо). И совсем нет — в том смысле, что любовь очень даже поддаётся рулению, регулированию, разжиганию и задавливанию. Правила у нас не зря! Никто тебя не разлюбит внезапно, если ты носки в постель забудешь надеть — даже, может, полюбит и сильнее, потому что правила в головах много сложнее, чем что в шпаргалке написано. Но можно, можно подточить сколь угодно сильное чувство мелочами, слепотой, недуманием, усталостью, упрямством, торопливостью, ленью. Ленью легче всего. «Брак убивает любовь» — так это называлось начиная с эпохи романтизма (собственно, с тех пор, как о любви всерьёз задумались). Только они думали, что убивает доступность, что чувство гаснет, когда его насытили. Ага, вот ещё. Просто же не умели любить. Не умели трахаться, до смешного. Катастрофически ничего не умели... как и мы не умеем, но хоть учимся.

«А ведь на носу бессмертие. Надо успеть его заслужить, пока не поздно.» Не уверена, что до конца понимаю, но фраза хорошая.

Да, насыщение реально, чувствительность можно притупить перестимуляцией, но и от недостимуляции она ссыхается. Нездорово переувлечься здесь трудно, природа не даёт совсем уж опасно съехать, но локальный оптимум можно сильно перетягивать в обе стороны. Самое важное, как и вообще в жизни, чтобы секс оставался чудом при всей своей доступности: всё время просить, всё время открывать, заслуживать и не верить, что заслужил, удивляться как в первый раз. Вот и фики наши проигрывают всевозможные варианты начала: как нашёл, увидел, встретился, открылся, первый раз то, первый раз сё. И в то же время — не терять навыка, наработанности, умения, чтоб не было слепого тыканья до слёз как у девственников. То есть в идеале нужно, чтобы память как делать (и кому как, все ж разное любят) оставалась, а память как чувствовать сбрасывалась, обновлялась. Чтобы это было чудом открытия каждый раз, в том числе и чудом твоего, удивительного для тебя же, умения и знания как надо. (Да ведь так оно и бывает, когда действительно первый раз: да, вслепую, неумело, но всё равно тело будто само подсказывает, и это чудо.) Вообще: правильно забывать и разучиваться ничуть не менее важно, чем правильно знать и учиться и помнить, «это, наверно, самое главное открытие у нас».

Люди всегда делают пирамиду, всегда один над другим встаёт, это неизбежно, полное равенство недостижимо и не нужно, выход — делать много разных пирамид из тех же людей, в разных ролях и на разных уровнях, чаще сменять или даже одновременно. Отсюда наши фики, роли, игры, «пошёл такой творч». Но и здесь есть правила, писаные и неписаные (большей частью — хотя смешно, что-то неписаное у нас, где пишется вообще всё), потому что при всём восторге творчества это тоже опасный инструмент, как и секс, наша подлая натура всё норовит приспособить под биологические нужды. Нельзя ревновать к чужому, никаких копирайтов, каждый может продолжить и переделать чьё угодно, и автор должен пытаться хоть что-то в чужой переделке найти, сделать чужое своим, никогда не отметать сразу. Для продвинутых — учиться подкладывать удачно найденное другому, чтоб он его нашёл уже как бы сам, и обрадовался. (И мне это делали, я теперь понимаю.) Тут, мне кажется, всё равно от неравенства не уйти, потому что ну не будет же кто-то из нас подкладывать идеи самому А.Н., смешно. Хотя...

Ещё. Глубже. Главное, на чём держится семья — sense of security, но одного этого мало: должно быть и чувство, что эта security не бесплатная и не автоматическая, что тебе не всё простят и не за всё погладят (хотя, конечно, никогда и не выгонят). Значит, должна быть уверенность, что ты сам никогда не сделаешь того, за что тебя станут любить меньше — как у ручного драйвера спокойная уверенность, что он никогда не выедет на встречку, хотя для этого достаточно малейшего движения. Поэтому иногда можно допускать небольшой вжих-вжих с визгом тормозов, чтоб глаза раскрылись и сердце застучало. А если кто-то действительно срывается и выезжает на встречку — срочно бросаемся передвигать дорожную разметку (или делаем вид, что здесь она тренировочная, не всерьёз), чтобы не было чувства непоправимости и посттравматического синдрома: «да, вильнуло, но не смертельно, просто будь внимательнее».