Вечные сны о любви

    Бесстрашная, подумал Флинн, даже сейчас. Или, возможно, это была, скорее, жажда всего того, в чем она себе отказывала. Когда она повернула к нему свое лицо, ее глаза светились ярче драгоценностей, ярче звезд, и он закружил ее в сладостном вихре.

    Они приземлились, смеясь, и покатились по мягкой траве рядом с голубым водопадом.

   — О! Это удивительно. Мы можем так еще сделать?

   — Достаточно скоро. Вот. — Он поднял руку, и у него на кончиках пальцев закачался пухлый персик. — Ты еще не ужинала.

   — Я раньше не была голодна. — Очарованная, она взяла персик, погрузила зубы в сладкую мякоть. — Столько звезд, — прошептала она, перевернувшись на спину, чтобы видеть их. — Неужели мы действительно летали там, вверху?

   — Это определенного рода манипуляция временем, пространством и материей. Это волшебство.

   — Весь мир сейчас — волшебство.

   — Но ты замерзла, — сказал он, когда она вздрогнула.

   — Ммм. Чуть-чуть. — Ив тот момент, когда она это говорила, воздух нагрелся, почти засветился.

   — Признаю. — Он нагнулся и поцеловал ее. — Я украл чуть-чуть тепла там и сям. Но не думаю, что кто-то пострадает из-за этого. Я просто не хочу, чтобы ты мерзла.

   — А может так быть всегда?

    У него в груди что-то дернулось.

   — Может быть так, как мы сделаем. Ты не скучаешь за тем, что было прежде?

   — Нет. — Но она опустила ресницы, и он не мог увидеть ее глаза. — А ты? Я имею в виду людей, которых ты знал. Твою семью, например.

   — Они умерли очень давно.

   — Тебе было тяжело? — Она села, дала ему персик. — Тяжело было знать, что ты никогда больше не сможешь их увидеть или поговорить с ними, даже сказать, где ты?

   — Не помню. — Но он помнил. Он солгал ей впервые. Он помнил, что та боль была хуже смерти.

   — Прости. — Она прикоснулась к его плечу. — Тебе больно говорить об этом.

   — Это проходит. — Он отстранился, поднялся на ноги. — Все уже позади, и все проходит. Это иллюзия, только настоящее реально. Это все, что имеет значение. Все, что имеет значение, — здесь.

   — Флинн. — Она поднялась, хотела его утешить, но когда он обернулся к ней, его глаза были горячими и блестящими. И желание, которое сквозило в них, лишило ее дыхания.

   — Я хочу тебя. Я буду хотеть тебя через сто человеческих жизней. Мне этого достаточно. А тебе?

   — Я здесь. — Она протянула руки. — И я люблю тебя. Это неизмеримо больше, чем я когда-либо мечтала иметь.

   — Я могу дать тебе все. Помни, что у тебя есть возможность выбрать подарок.

   — Тогда я подожду. Пока мне не нужно будет больше. — Она обняла его. — Я никогда так не прикасалась к мужчине. С любовью и желанием. Как ты думаешь, Флинн, может, из-за того, что я не испытывала любви раньше, я не понимаю, как чудесно, что я чувствую сейчас. И чувствую к одному человеку. Я видела, как моя мать ищет всю свою жизнь, рискует познать горечь утраты, ради шанса — ради одного только шанса — почувствовать то, что чувствую я в этот момент. За пределами этого мира, который ты создал, она — самый важный человек для меня. И я уверена, что она была бы очень рада, если бы узнала, что я нашла здесь, с тобой.

   — В таком случае, когда ты попросишь меня о своем заветном желании, я сдвину небеса и землю, чтобы дать это тебе. Клянусь.

   — У меня есть заветное желание. — Она улыбнулась, отступила. — Скажи мне свое.

   — Не сегодня. Сейчас у меня имеются некоторые планы относительно тебя, и разговоры в эти планы не входят.

   — Серьезно? И что же это за планы?

   — Ну, для начала…

    Он поднял руку и провел пальцем по воздуху между ними. Ее одежда исчезла.

Глава 8

   — Оx! — В этот раз она инстинктивно прикрылась руками. — Ты мог бы и предупредить.

   — Я искупаю тебя в свете луны и одену в сияние звезд.

    Она почувствовала, как какая-то сила, нежная, но настойчивая, держит ее за руки. Те опустились, потом раскинулись в стороны, словно их тянули шелковой веревкой.

   — Позволь прикоснуться к тебе. — Не сводя с нее глаз, он шагнул к ней, провел кончиками пальцев по ее шее, груди. — Возбудить тебя. — Он целовал ее губы с быстрыми, легкими укусами. — Обладать тобой.

    В это же время что-то проскользнуло через ее разум, через ее тело. Словно свернутая полоса тепла, связавшая их вместе. Ей не хватало воздуха, чтобы закричать, она могла лишь стонать.

    Он едва касался ее.

   — Как ты можешь… как я могу….

   — В этот раз я хочу показать тебе больше. — Теперь его руки накинулись на нее, грубые и настойчивые. Ее кожа была так нежна, так ароматна. Она мерцала в свете луны, и где бы он ни касался ее, в этом месте становилось тепло. Розы на шелке. — В этот раз я хочу взять больше.

    Он заставил ее летать во второй раз. Хотя ноги ее не отрывались от земли, она парила в воздухе. Стремительное, отчаянное путешествие. Его губы целовали ее плоть. У нее был только один выбор — позволить ему насытиться. Его жадность уничтожила ее здравый смысл, и ее единственным желанием было быть поглощенной им.

    Полностью отдавшись наслаждению, она откинула голову назад и приглушенно повторяла его имя, словно песню, пока он ласкал ее.