Вечные всадники

В ауле нет мальчишки его возраста, который бы не скакал на коне вперегонки с ветром, иначе позор не только им, но и всей их родне. Солтан тоже может, он научился тайком от родителей. Сначала, конечно, на ишаке, а потом на соседских лошадях. Почему тайком? Родители не разрешают! После того как старший брат Солтана упал с коня и разбился, мать не может смотреть на лошадей без содрогания. Отец даже продал своего коня, который славился в округе. Правда, переменить свою профессию коневода он все же не смог. Разве пересилишь себя, свою любовь к лошадям?

Долго стоял Солтан у изгороди и тайком наблюдал, как из денников выводили писаных красавцев. О, как они гарцевали! Будто любовались собой. Отец не раз говорил, что кони любят при людях красоваться.

Вон и отец вывел под уздцы гарцующего коня. Солтану показалось, что этот рысак сделан из снега или ваты. Или же из белых-белых облаков, плывущих вон там, над седловиной горного хребта. Ни одной темной крапинки не было на нем, ни одной пылинки! Красавец! Солтан смотрел на него, затаив дыхание, не моргая. Жаль, если отец быстро уведет его назад.

Конь, словно зная, что им любуются, вовсю задавался. Отец еле удерживал его. Белый конь и отец в белой развевающейся рубашке. Ой как красиво! А кто тот счастливец, который хоть раз садился на этого красавца? Как кто? Отец, конечно. И не только один разочек садился, а, наверное, тысячу раз! В любую минуту, когда захочет…

Отец хотел было увести коня назад, но Солтан истошно закричал:

– Не надо!

Отец удивленно обернулся. И направился – о, вместе с конем! – к сыну.

Солтан застыл, обхватив столб невысокого забора. Но когда тонкое, сухощавое лицо отца наклонилось над ним, он умоляюще посмотрел снизу на него чернущими и большими, как у девочки, глазами, затем мгновенно перелетел через забор, обнял морду коня и припал к ней губами.

Абдул-так звали коневода – заметил, что у сына брызнули слезы. Испугался, но не выдал своего смятения. Скрывая отцовскую любовь, сухо спросил:

– Тебя кто-то обидел? Почему ты здесь?

Солтан все крепче сжимал морду коня, слезы катились у него по щекам, но на лице было блаженство.

Отец растерялся. Он давно знал, что мальчик только и грезит конями. «Но разве поймет это моя жена? – подумал Абдул. – Она все время твердит, что посади я Солтана на настоящего коня, с ним случится то же самое, что со старшим сыном…»

Мальчик целовал и целовал морду коня, который вдруг стал таким смирным, что не перечит ласкам, опустил красивую голову и замер, чуть прикрыв влажные озорные глаза.

Абдул молча наблюдал. Он понял, что на свете нет силы, которая могла бы оторвать сердце его мальчика от этого коня. Подумав, сказал сыну:

– Ну-ка, прыгай на спину коня!

Солтан взлетел на забор и мигом оказался на коне. Он схватил уздечку, но отец сказал:

– Нет, держись за гриву, а повод пусть будет у меня.

И он повел коня под уздцы. Солтану, конечно, хотелось бы поскакать самому, но счастье и просто так проехать верхом. Отец вел коня вдоль длинной изгороди, вел медленно и был молчалив. Солтан видел его белую войлочную шляпу, края которой то опускались, то поднимались от легкого ветерка.

Сделав несколько кругов, отец остановился, велел Солтану спешиться. Тот нехотя подчинился, спрыгнул на мягкую навозную землю и стоял, не отрывая глаз от нетерпеливо перебиравшего ногами коня.

Отец сказал:

– Иди домой, делай уроки. Если мать еще не вернулась с базара, накорми кур, посмотри теленка: не оторвался ли от привязи. А вечером… Ну, об этом потом!

– Что вечером, отец?

– Потом скажу, иди, – сказал отец и повел коня в денник.

Солтан побежал домой. «Вечером, вечером, – повторял он про себя. – Вечером, наверное, отец будет доделывать вместе со мной ту миску из дубового нароста. А может быть, скажет, чтобы я готовился с ним на утреннюю охоту в Бермамыт? Или будет рассказывать мою любимую сказку о нартском[3] кузнеце»

Солтан гадал, гадал, но так и не решил, что же будет вечером. Посмотрел на небо, солнце было еще высоко. Жалко! Значит, до вечера далеко…

Вдруг ему пришло в голову: а может, отец узнал о его сегодняшнем позоре и вечером будет наказывать? За девять лет жизни Солтана отец побил его всего один раз – хлестнул несколько раз плеткой по щиколоткам. Это случилось тогда, когда Солтана победил в борьбе ровесник на уличных состязаниях мальчишек.

За борьбой наблюдала вся улица: деды, отцы, матери, сестры, братья. Даже устанавливали призы разные для победителей. Когда противник Солтана положил его на лопатки, Абдул потемнел, нахмурился. Его-то самого никто в ауле никогда не побеждал в борьбе. Сыну он сказал всего одно слово: «Домой!» Шел Абдул за мальчиком молчаливый, ударяя временами об землю своей плеткой. Дома Абдул так же молча отхлестал Солтана по ногам, которые не удержали его во время состязаний. Вот и все.