Вечный

Словно в трансе, он шагнул навстречу человеку, который под конец жизни испытывал лишь малую привязанность к своим проклятым сыновьям. Неудивительно, что он все же настоял на том, чтобы найти мирное разрешение вражды. Пейтон пришел в отчаяние при мысли о том, как близко они уже тогда подошли к ненасильственному соглашению. Брак с девушкой Кэмерон… если бы его отец знал, что он влюблен в Саманту…

Было бесполезно думать о том, что могло бы произойти. Что имело значение, так это их кровавый поступок, который они совершили против воли отца.

– Мой дорогой господин викарий, – унял Фингаль пострадавшего. – Разве вы не должны стоять на коленях в часовне и молиться о здравом возвращении девушки, вместо того чтобы издавать эти вопли о вашей лошади? Вы не успокоитесь, если я пошлю кого-нибудь поискать ее и, конечно, ваше животное?

Священник смущенно отвернулся и едва мог смотреть лорду в глаза, но по-прежнему непримиримо сжимал губы.

Фингаль устремил взгляд выше, словно бог сидел в глубине зала, но промолчал, так как оттуда не следовало ожидать чуда.

– А теперь возьмите кувшин вина, закусите и будьте гостем под моей крышей, пока все это не прояснится.

Неохотно викарий сделал, как ему было велено, и направился к скамейке, где уже сидели мужчины, чтобы пообедать.

Пейтон понял, что время настало. Глубоко вдохнув, он набрался храбрости и шагнул к отцу, когда удар по плечу заставил его пошатнуться.

– Уже вернулся, bràthair? Конюх Мейсон сказал, что украли твою лошадь?

От дружеского похлопывания Шона по плечу он едва ли не согнулся до тростника на полу, и всему этому сопутствовал испуг от встречи с ним.

Шон выглядел по-другому. Суровый. Как настоящий воин. Таким он уже не помнил своего брата. Как будто время размыло его образ на протяжении веков. Что, однако, не ослабло, так это его живой ум. Пейтон уже по взгляду брата понял, что с ним что-то не то.

– Ifrinn! И что произошло с твоими волосами?

Рука Пейтона потянулась к коротким прядям. Как и Шон, в то время он носил волосы длиннее, и брату, конечно, показалось странным видеть его теперь перед собой с обрезанными волосами.

Кроме того, громкое приветствие Шона привлекло внимание Фингаля. Лорд стукнул кулаком по столу и угрюмо посмотрел на них.

Пейтон колебался. Должен ли он ответить Шону, или…

Выражение глаз отца изменилось. Лишь на мгновение Пейтон поверил, что увидел в нем что-то вроде надежды, прежде чем безразличие стало единственным, что можно было уловить.

Он оставил брата и подошел к отцу с высоко поднятой головой и большим уважением. Слезы затуманили его взгляд, когда он схватил его за руку и опустился на колени.

– M‘athair. Tha mi duilich. – Он поцеловал ему руку и посмотрел в лицо. – Gabh mo leisgeul, – умолял он о прощении.

Фингаль выглядел сбитым с толку. Его рука дрожала в руках Пейтона, а мускул на его челюсти дергался от напряжения. Откровенно любопытствующий взгляд Шона прожигал Пейтону спину, но он не хотел подниматься, пока не получит ответ на свою просьбу.

Фингаль отдернул руку, но продолжал смотреть на него.

– Что это значит? – требовательно спросил он. Фингаль поднял руку, и Пейтон дернулся, ожидая удара, – но его не последовало. Вместо этого отец смахнул слезу со щеки. Его голос срывался, когда он повторил свой вопрос: – Что это значит, mo bailaich?

Горло Пейтона сжалось. Ни единого звука не сорвалось с его губ, и грудь сдавило. «Мой мальчик!» С ночи проклятия Ваноры Фингаль не назвал ни одного из них сыном.

Шон тем временем тоже подошел ближе и так же, как и Фингаль, напряженно ждал объяснения.

– Отец, я… – Пейтон сглотнул, но горло сжалось еще больше. – Я знаю, что уже поздно извиняться, но ради всей любви, которую ты всегда испытывал ко мне, когда я был мальчишкой, я прошу у тебя прощения. Я преклоняю колени перед тобой не только как тот мальчишка, но и как человек, совершивший ужасную ошибку. Который предал твои уважение и доверие. Я преклоняю колени перед тобой как человек, победивший ненависть и от всего сердца раскаявшийся в том, что сделал. – Пейтон вытащил свой Sgian dhub и провел лезвием по своей ладони, прежде чем подать Фингалю окровавленное оружие. – Клянусь своей кровью, отец, я преклоняю колени и прошу твоего прощения.

* * *

Фэр-Айл, остров ведьм.

Остров мудрых женщин, обладавших властью над силами природы. Именно этот дар много лет манил сюда воинственные корабли, чтобы похитить могущественных женщин и сделать орудием хладнокровных мужчин. И именно их сила снова привела к ним сегодня человека через море.

Длинные волосы хлестали Пейтона по лицу, и вода брызгала на него, как капли дождя. Соль на его губах была на вкус как слезы, и ему хотелось, чтобы это были его слезы. Он с удовольствием пролил бы целый океан слез, если бы это означало, наконец, снова почувствовать что-то.

Маленькая ореховая скорлупка под ним опасно качнулась, когда он взялся за весла, чтобы позволить течению отнести лодку на Фэр-Айл.