Вечный бой

— Ты думаешь, они эту падь теперь охраняют?

— Вряд ли. Хлопотно это. Просто они тогда засекли каким-то образом переход группы и устроили им ловушку. Потому как, они правильно сообразили, это — самый короткий путь. А для того, чтобы там не держать постоянно посты, они наверняка эту падь заминировали.

Седов задумался и несколько минут смотрел на карту. Потом он решительно провёл карандашом черту маршрута.

— И всё-таки, Володимер, надо идти здесь. Китайцы, конечно, не дураки, и нас за дураков они не держат. Они уверены, что мы не любим наступать дважды на одни и те же грабли. Так что, после того, как здесь попала в засаду группа, они не будут держать там постоянного поста. Ты прав, хлопотно это. А вот заминировать падь они вполне могли. Поэтому, мы пойдём не по самой пади, а по склону сопки. У них просто не хватит мин перекрыть падь от гребня до гребня.

— По склону? Почти пять километров? Это измотает не меньше чем крюк в сорок кэмэ.

— Зато время выиграем. Согласен?

— Согласен, — вздохнул я.

В отличие от Лаврова, я прекрасно знал, что падь эта не только заминирована, но и перекрыта сигнализацией. Но я, конечно, не мог убедительно доказать это Седову. К тому же, вариант, предложенный им, позволял, если не избежать опасности, то, по крайней мере, свести её к минимуму. Я согласился, хотя перед глазами у меня стояла жуткая картина: старший лейтенант Седов лежит с оторванной ногой. Это должно было произойти именно в этой пади. Но там группа шла по самому её дну. Сейчас был шанс пройти это место благополучно.

Ночью, за сутки до выхода, мы выехали на границу на трёх БМП вместе с группами прикрытия и обеспечения. Утром мы с Седовым три часа просидели в окопе, внимательно изучая подходы к Аргуни и противоположный берег в месте, где планировалась переправа.

В двадцать часов я поднял отдыхавшую перед трудной работой группу. Последний раз мы проверили оружие, боекомплекты, снаряжение и экипировку. Заставив разведчиков попрыгать, не брякает ли что-нибудь, я доложил начальнику штаба о готовности. Тот выслушал доклад и приказал:

— Все документы — на стол!

Собрав наши военные, комсомольские и партийные билеты и прочие документы в пакет, он обратился к нам с традиционным «напутствием», которое мы уже знали наизусть:

— Товарищи. Прежде, чем вы приступите к выполнению задания, я должен довести до вашего сведения следующее. Поскольку Советский Союз и Китайская Народная Республика не находятся в состоянии войны, и между государствами идут постоянные переговоры об урегулировании пограничных вопросов; операция, в которой вы принимаете участие, носит сугубо секретный характер. В случае, если кто-то из вас не вернётся, он будет объявлен пропавшим без вести. Если же кто-нибудь попадёт живым в руки противника, он будет объявлен перебежчиком, со всеми вытекающими отсюда последствиями, — он помолчал и добавил уже неофициальным тоном, — Слава богу, до сих пор таких случаев не было, надеюсь, что и впредь не будет. Удачи вам, гвардейцы!

Мы дружно сплюнули и хором ответили:

— К черту!

Оставалось дождаться сигналов готовности от пограничников, групп прикрытия и обеспечения. Кто-то из разведчиков снял висевшую на стене гитару и протянул её Корнееву. Тот перебрал струны и запел любимую песню нашего взвода:

— Небо там, впереди, подожгли. Там стеною закаты багровые, встречный ветер, косые дожди и дороги, дороги неровные.

Мы дружно подхватили:

— Там чужие слова, там дурная молва, там ненужные встречи случаются. Там сгорела, пожухла трава, и следы не читаются. В темноте.

Когда песня отзвучала, я спросил Седова:

— Товарищ старший лейтенант, а вы гитарой владеете? Или только китайским языком.

— И тем и другим, примерно, как автоматом.

— Тогда поддержите традицию, — я протянул ему гитару, — Спойте что-нибудь новое.

— Традицию? Ну что ж, поддержу. Только вот, что бы такое спеть? А! Вспомнил, — он откашлялся и взял первый аккорд, — За нашей спиною остались паденья, закаты, — ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлёт!

Эту песню разведчики слышали впервые. Они притихли и внимательно вслушивались в бессмертные слова Высоцкого. Слова песни как нельзя больше отвечали нашему настрою на предстоящее дело. Когда прозвучали последние строки: «Что было — не важно, а важен лишь взорванный форт. Мне хочется верить, что грубая наша работа вам дарит возможность беспошлинно видеть восход!», Цыретаров вздохнул и вновь раскурил погасшую сигарету.

— Прямо-таки про нас!

Седов не успел ответить. Прозвучали три коротких сигнала из стоящей на столе радиостанции.

— Пора, служивые!

Мы встали. Лукьяненко тоже поднялся.

— Ну, гвардейцы, в добрый час! Помните, вас ждут дома. Пожалуйста, вернитесь живыми!

Мы вышли в темноту. В километре от блиндажа на берегу нас ждали три надувные лодки с привязанными к ним бечевками. За эти бечевки группа обеспечения подтянет лодки назад, когда мы окажемся на том берегу. С собой мы несли в специальных пакетах ещё четыре такие же лодки и баллончики со сжатым воздухом. Это — для обратной переправы.