Вечный двигатель смерти

Я не видела, что там творилось. Кроме машин во дворе стояли люди, которых было очень много. В основном это были те, кто затрудняет работу, потому что часто из-за массы зевак невозможно развернуться на машине и срочно отправиться, например, в больницу. Народ расходится неторопливо, как бы показывая, что тут он у себя дома, а все остальное его мало касается. И скорость передвижения он увеличивать не будет, потому что не приучен врассыпную-то. Но, слава богу, подобные пребывают в меньшинстве. Большая часть готова помочь связью, советами, влажными салфетками или свидетельскими показаниями. А некоторые натурально пытаются расчистить проезжую часть для проезда той же полиции.

– Ма-а-ам! Ма-а-а! А-а!

Снова этот крик. Я почти что врезалась в толпу и больно задела локтем какого-то мужика в белой рубашке.

– Простите! – прижала я руку к груди. – Это я случайно.

Мужик обернулся и смерил меня тяжелым взглядом.

– А ты чего здесь забыла? – спросил он.

Со спины Кирьянова узнать было сложно. К тому же он находился за спинами других людей. Разумеется, я не успела его опознать.

– Я приехала по делу, – ответила я. – Та девушка, которая ко мне сегодня приходила, забыла у меня свою вещь.

– Покажи.

Он протянул руку, обтянутую медицинской перчаткой. На пальцах темнели кровавые разводы. Внутри все оборвалось.

Чертыхнувшись, Кирьянов сорвал перчатку с руки.

Я достала из сумки браслет и положила на его ладонь.

Наша встреча на минуту отвлекла меня от причины сборища. Правда, кое-что я уже знала наверняка. Недавний разговор с Кирьяновым, его слова о женщине, выпавшей из окна, вызов на место происшествия. Значит, несчастный случай произошел тут.

– А кто так кричал? – спросила я у подполковника. – Родственники?

Он не ответил.

– Этот браслет, говоришь, у тебя сегодня забыла клиентка?

– Да.

– Фамилии совпадают. Погибшая носила такую же, которая указана на браслете – Соломко. Только ее звали Елена.

– А мою клиентку – Виктория.

– Не она?

Кирьянов отошел в сторону. И я увидела Викторию. Она сидела прямо на земле, уронив на колени руки. И на ней не было лица.

Глава 2

– Ее сразу узнали. Елена Соломко, сорока пяти лет. Жила вдвоем с дочерью. Спокойно жили, ни в чем замечены не были. О них в принципе отзываются нейтрально. Те, кого успели опросить, в один голос заявляли, что погибшая близко ни с кем не общалась. Ладно. Похоже, у нас опять какая-то совместная фигня намечается. Отойду. Вечером созвонимся. Но я тебя прошу, Тань, не сильно усердствуй.

– А когда я?…

– Ну, было дело, было, – примирительно сказал Кирьянов. – Просто соблюдай дистанцию. А то у людей произойдет разрыв шаблона. Не поймут, к кому нужно обращаться: к частному детективу или к представителям закона.

Я кивнула. Само собой разумеется, что если наши с Вовкой пути пересекались, то я не лезла вперед. Но на деле выходило иначе. Он был «фасадом», за которым огромную часть работы делала я.

На асфальте темнело влажное пятно. Оно располагалось прямо под окнами дома.

Я задрала голову и не поняла, из какого окна выпала женщина. Половина окон из-за жары были открыты. Из некоторых выглядывали жильцы. Земля под окнами была плотно утоптана до такой степени, что никакой самый упорный росток не смог бы ее пробить.

О доме стоило рассказать отдельно. Он был старым, и, судя по тому, что другие дома тоже не выглядели современно, власти решили не подвергать этот район реновации. Просто привели дома в порядок, насколько это было возможно. Высота потолков в квартирах составляла почти четыре с половиной метра. Плюс толщина перекрытий и размашистые лестничные пролеты. М-да, шансов выжить у Елены не было.

Но меня больше заботила Вика. Рядом с ней на коленях стояла женщина лет сорока пяти в малиновом пиджаке и черной юбке. Она тихо что-то говорила девушке, гладила ее по лицу, по голове, по плечам. Словно смахивала с нее что-то. Я не слышала, что она внушала Виктории, но, когда та, будто бы в очередной раз увидев перед собой какой-то ужас, издала гортанный вой, я второй раз за день ощутила мурашки.

– Это она, Вов, – подтвердила я. – Девушка, которая кричит. Виктория Соломко.

– Дочь погибшей, – резюмировал Кирьянов. – Приехала сюда одновременно с нами. Что тут было – не передать словами. От тела не оттащить было. Пришлось нацепить перчатки и вчетвером ее в сторону отволакивать.

– Господи…

Женщина в малиновом пиджаке поднялась с колен, нашла взглядом Кирьянова и направилась прямиком к нему, на ходу отряхивая юбку.

– Вы тут главный? – спросила она, подойдя к нам.

– Подполковник… – начал было Кирьянов, но женщина протянула ему руку.

– Грузанкова Нина Тимофеевна, – представилась она. – Лечащий врач Виктории Соломко. Вы ее собираетесь допрашивать?

Она разговаривала таким тоном, словно заранее хотела предупредить, что с ней шутки плохи и ни на какие компромиссы она не пойдет.

– Нет, мы ее не будем допрашивать, – спокойно ответил Кирьянов. – В таком состоянии от нее мало толку. Врачи ею займутся.

– Не нужно никаких врачей, – жестко произнесла Нина Тимофеевна. – Я сама ей помогу.

– Простите, но с какой стати? – поинтересовался Кирьянов.