Вечный юноша. Puer Aeternus

Итак, Отто фон Лобе погиб, а третьего члена троицы, Мельхиора, исключили из школы. Он отправился домой, заперся в своей комнате и не выходил оттуда в течение долгих месяцев. Его отец, который очень интересовался магией, трудами розенкрейцеров и алхимией, простил сына. Даже мать тихо оплакивала трагедию, но не сказала сыну ни слова. На самом деле отец был польщен, что сын, разделяя его интересы, сможет довести до конца дело, которое долгие годы увлекало его самого.

Сначала Мельхиор, предоставленный своим мыслям, часами сидел в своей комнате, куда ему приносили еду. Постепенно у него стало появляться доверие к отцу, с которым он вел научные споры; его отец, при всем своем интересе к магии и подобным вещам, не верил в возможность химических превращений человека. Он считал, что если бы даже такое превращение было возможно, оно все равно не имело бы смысла. Но такова была фантастическая идея его сына: только ради самой идеи и безо всякой далеко идущей цели он желал превратить в пепел изначальную форму человека, сделав его прозрачным, «зеркалом звезд», как он это называл.

Отец Мельхиора больше интересовался астрологией, и сын считал, что отец засорил себе мозги. Вскоре они стали ссориться все чаще и чаще. Несмотря на общие интересы, они не соглашались друг с другом. Они постепенно отдалялись друг от друга, и наступило время, когда они совсем перестали разговаривать.

Затем Мельхиор стал заходить в гости к Генриетте Карлсен (Henriette Karlsen), пятнадцатилетней дочери директора местного музея. Это была очень красивая, белокурая и стройная девушка с бледным лицом, янтарными глазами и аристократически безвольными длинными пальцами. Однажды, сидя в своей комнате, Мельхиор увидел, как она переходит улицу. На следующий день он впервые вышел из дома, и они встретились в музее. Она к нему подошла, взяла его за руки и долго на него смотрела, не говоря ни слова; в глазах ее стояли слезы. Мельхиор отвернулся от девушки и заторопился домой. После этого они ежедневно встречались в музее, но на протяжении их встреч Генриетта становилась все бледнее и печальнее. Однажды старый директор случайно услышал, как Мельхиор рассказывал ей о том, что с раннего детства его преследует видение: каждую ночь он видит лицо, заглядывающее в окно его дома. Еще ребенком он однажды вечером услышал стук в окно. Подняв голову, он увидел смотревшего на него через окно смуглого мальчика с глазами, похожими на его собственные. Когда он подбежал к окну, видение исчезло. Он сел и проплакал несколько часов.

Со временем видения прекратились, но когда он с друзьями создавал смертельный эликсир, мальчик появился вновь, на сей раз в компании других мальчиков, смотревших на него через окно и строивших ему рожи. После смерти несчастного Отто они исчезли.

«Слава Богу», — сказала Генриетта.

Ее ответ привел Мельхиора в ярость: как же она могла такое сказать, ведь с тех пор как исчезли мальчики, он оставался в полном одиночестве, и никто из окружающих не мог ему помочь! Отто погиб исключительно потому, что слишком торопился принять эликсир, в силу которого верил недостаточно. Генрих предал их дружбу. Отец ничего не смыслит в алхимии. Он, Мельхиор, бесконечно одинок.

Генриетта ответила, что если он любит ее, то должен пообещать ей забыть обо всем, а если мальчик-видение позовет его за собой, Мельхиор за ним не последует.

В отчаянии Мельхиор изумленно спросил, как же он может ей это пообещать, да и как она могла просить его об этом! Все, что он хочет — это отправиться вслед за ним, взяв с собой Генриетту, и разгадать все загадки.

«Никогда! — закричала Генриетта, и в ее голосе слышался смертельный страх. — Ты хочешь меня убить так же, как убил Отто?»

Мельхиор пришел в ярость и, назвав ее трусихой, бросился вон из комнаты мимо испуганного директора музея.

В этот же день Мельхиор упросил отца отослать его в школу соседнего города, и отец согласился; в дальнейшем Мельхиор приезжал домой лишь изредка, всего на несколько дней, но, поступив в университет, совсем перестал навещать родительский дом. Все, что о нем знали, было то, что Мельхиор изучал химию, весьма успешно, и в конце концов получил степень доктора наук в Оксфорде. В тот же год, когда он стал доктором наук, Генриетта умерла от туберкулеза. Она, не желавшая смерти, переставшая общаться с Мельхиором, потому что понимала, что мальчик-видение — не что иное, как воплощение смерти, умерла.

За год до смерти матери Мельхиор вернулся в Шиммельберг и прожил там три дня, а затем уехал за границу и долго путешествовал по Индии и Китаю. Вскоре в газетах напечатали, что известный профессор Кукс (Cux) из университета Шиммельберга пригласил Мельхиора к себе в качестве ассистента для участия в химических исследованиях. Мельхиор вернулся в родной город, где всем было любопытно посмотреть на человека, о юности которого ходило так много странных слухов.

Когда Мельхиор вернулся, то к всеобщему разочарованию, казался совершенно нормальным. Он был холоден, безучастен и необычен, и если бы не странный взгляд его серых неподвижных глаз, он казался бы человеком вполне приятным и даже производившим глубокое впечатление.

В первый же день профессор Кукс рассказал Мельхиору о смерти отца и о странном появлении двух юношей, оставивших в доме рогатую корону и крест из слоновой кости. Когда профессор упомянул о юношах, Мельхиор, казалось, был поражен, но, быстро взяв себя в руки, заявил, что не имеет об этом ни малейшего представления. Он лишь заметил, что у отца иногда возникали странные идеи, поэтому ему приходилось общаться с незнакомцами, но Мельхиор ничего не знает об этих людях.

Мельхиор переехал в отцовский дом, отремонтировал его и стал вести весьма светскую жизнь. В его доме собирался весь свет города, прежде всего из любопытства, но, как мы увидим впоследствии, и по другим причинам. Каждый день устраивались многолюдные приемы, но сам Мельхиор рано их покидал и, извиняясь, поднимался в свой кабинет, где оставался далеко за полночь.

Постепенно назревал скандал: Мельхиор перестал уделять внимание своей научной деятельности и стал все больше принимать участие в общественной жизни, которой увлеклась его жена. Благодаря его вмешательству жизнь города совершенно изменилась. Людей возмущала насмешливая манера, в которой он отзывался о государственных и церковных институтах, но больше всего их расстраивало постоянно возрастающее влияние Мельхиора на студентов, которых он пытался настроить против науки и научного мышления, внушить им радикальный скептицизм в отношении научных основ и результатов исследований, а также института церкви. Он рассуждал о науке как о современной форме интеллектуальной иллюзии, утверждая, что в ней не больше определенности, чем в вере, поскольку наука, как и вера, также является псевдорелигией. Сначала люди считали, что этому может положить конец профессор Кукс, но постепенно они убедились в том, что тот совершенно очарован своим ассистентом. В конце концов, они оба были вынуждены прекратить лекции, потому что профессор поддерживал Мельхиора в его взглядах на науку. Он говорил, что его ассистент совершенно прав: что представляет собой наука? Ничего! Люди принимали все это за шутку до тех пор, пока престарелый профессор втайне не женился на молоденькой танцовщице. Горожане покачали головой и решили, что он совершил это под роковым влиянием идей определенного круга лиц. Постепенно люди отстранялись от Мельхиора, только несколько человек оставались верны ему.

Этот «определенный круг лиц» продолжал встречаться раз в неделю в доме Мельхиора ван Линденгуса. Говорили, что собрания носили весьма эксцентричный, разнузданный характер, и хотя слухи были преувеличены, говорили, что на этих вечеринках царит распущенность. Люди были просто изумлены, узнав, что господин Сильверханиск (Silverharnisk — silver harness, «серебряная сбруя»), либерально настроенный пастор лютеранской церкви, тоже присоединился к этому кружку, оправдывая свои посещения тем, что изучает дезориентацию и оторванность современной души от корней! Как можно догадаться, истинная причина его посещений была иной.

Сам Мельхиор становился все более эксцентричным, он полностью отстранился от диких вечеринок, проходивших в его доме. В ноябре жители заметили странных, необычно одетых молодых людей. Вот тогда горожане вспомнили загадочные обстоятельства смерти отца Мельхиора и рассказы старого директора местного музея о разговоре Мельхиора с Генриеттой, когда той было шестнадцать лет. Люди пришли к выводу, что за всем этим кроется какая-то страшная тайна, а потому напряжение и раздражение только возрастало.