Вечный юноша. Puer Aeternus

Понимаете, в какой-то мере он является воплощением обеих сторон! Так как он читает книги, он воплощает духовность — постигает мир своим разумом, что представляет собой скрытый материализм. С другой стороны, вы может утверждать, что архетип духовности в романе — мальчик Фо. Действительно, Мельхиор — воплощение жажды духовной жизни, но вместе с тем его образ также материален, ведь друзья хотели преобразить человека с помощью настоящего яда. Это материализм. Поэтому в обоих образах [и отца, и Мельхиора] материальное и духовное разделены. Когда один из них уходит в сторону материализма, другой принимает духовную установку и разрывает отношения; но когда склонность к материализму проявляется у другого, тогда [появляется] Фо и увлекает к духовности. Поэтому я согласна с тем, что в данном случае происходит негативное отделение материального от духовного, но у обоих сразу! А чего не хватает?

Ответ: Анимы.

Да, психики (psyche), находящейся между двух противоположностей. Вот почему происходит разделение материального и духовного на обоих (враждебных друг другу) полюсах, и нет уз любви (vinculum amoris), чтобы их соединить, ведь Анима отсутствует. Поэтому отец занят духовными исканиями, в основе которых лежит скрытый материализм, а сына привлекают материалистические химические опыты, несущие в себе духовную основу. Их интересы сталкиваются, и отец и сын не понимают друг друга.

В известном смысле мы сегодня сталкиваемся с такой же проблемой. Взять, к примеру, различные течения в антропософии. В Лос-Анджелесе недавно была образована новая секта, основанная Мэнли Холлом (Manely Hall), члены которой считают себя чем-то вроде новых розенкрейцеров. Возрождается интерес к магии, к символике масонов и розенкрейцеров, к астрологии и оккультизму, при этом последователи всех подобных движений отрицают психологию. Они желают называть Запредельное миром духа, а проявления Анимуса — ангелом, явившемся из Запредельного; причем тем факторам, которым мы пытаемся дать определения с точки зрения психологии, они приписывают старинные названия, заимствованные из древних традиционных книг.

В Базеле живет человек по имени Юлиус Швабе (Julius Schwabe), основатель Конгресса Символизма, который проводится ежегодно. Он приглашает специалистов с докладами, посвященными символизму, а также ученых и представителей различных школ и направлений. Так, например, некоторые из них рассказывают о тибетской медицине.

Однажды я тоже была приглашена с тем, чтобы сделать доклад о юнгианской психологии. В конце моего выступления Швабе, председатель Конгресса, подвел итоги, используя терминологию оккультизма и прикрывая это фразами типа: «вот это и это — не что иное, как древний образ X Запредельного», назвав бессознательное «трансцендентным духовным миром» и т. п.

Вот он, настоящий господин фон Шпат (господин Опоздавший), поскольку его толкование [непонятного] — это шаг в прошлое. Такие объяснения возвращают нас к средневековым, даже шумерским и вавилонским магических понятиям. Докладчики употребляют термины XVI века, понятия, введенные Парацельсом, и все это у них совершенно перепутано. Получается искусная мешанина, прекрасное попурри из древних понятий, изъятых из контекста и употребляемых для обозначения феномена, который мы называем бессознательным. И таким образом истолковывается и объясняется любое понятие, а древние названия используются для того, чтобы привязать их к тому или иному [современному] явлению. Однако за всем этим ощущается присутствие огромной силы. Например, Швабе в данном случае мог бы сказать: «Итак, Фо — это пример Hermes infans, Mercurius infans, юного Меркурия»⁷⁵. И вам кажется, что сказано нечто важное! Вот он, фон Шпат!

Это пример того, как распадаются на части внешняя и внутренняя реальность, материя и дух, все остальное. Мужчина, имеющий обязательства перед Анимой и испытывающий чувство долга по отношению к женщине (подруге или жене), всегда попадает в характерную жизненную ситуацию реального конфликта, разрываясь между двойными обязательствами как перед внутренней, так и перед внешней сторонами своей жизни. В такие моменты наступает осознание того, что жизнь есть распятие — а это базовая истина! Жизнь двойственна: это двойные обязательства, это конфликт, поскольку жизнь есть противоречие, столкновение двух направлений. Но именно этот конфликт и делает жизнь такой, какая она есть!

Такое понимание жизни недоступно фон Шпату, или он сам остается закрытым для него. Этот факт даже не приходит ему в голову, что становится еще одним из тех незначительных, но роковых поворотов в нашей истории, указывающих на ее трагический конец.

Лекция 10