Вечный капитан

С таврами переговоры прошли быстро. Бутунатос, услышав, что помочь надо Керкинитиде, где проживает много его соплеменников, и что операция будет быстрой, прибыльной и не очень опасной, сразу согласился. Уверен, что помощь соплеменникам была не самым важным аргументом для него, хотя, в общем-то, у тавров принято оказывать военную помощь своим. Как мне рассказали, в позапрошлом году живущие неподалеку от нас тавры ходили на помощь соплеменникам, у которых возник конфликт с городом Феодосия, входящим сейчас в состав Боспорского царства, расположенного на Керченском и Таманском полуостровах. Боспорский царь Перисад просил у Херсонеса помощи в этой войне — ударить в тыл таврам, но ему было отказано. На общем собрании херсонесцы решили, что не стоит помогать тирану и, тем более, конкуренту.

— Только на этот раз придется отправиться в поход на галерах, — предупредил я Бутунатоса. — Кроме гребцов, должны быть воины, которые вернутся по суше, погонят захваченный скот.

— Для такого дела всегда найдутся воины! — радостно пообещал таврский вождь.

Обещание он выполнил. Через день к херсонесской гавани прибыли восемь легких галер с полусотней тавров в каждой. К ним присоединились три городских триеры с двумя с половиной сотнями гребцов и воинов в каждой и «Альбатрос» с двумя сотнями. После чего совместный флот двинулся в северном направлении, якобы в Керкинитиду. Надеюсь, именно это и сообщат скифам их осведомители, проживающие в Херсонесе.

На самом деле мы произвели высадку десанта где-то в районе будущего города Саки. Сейчас здесь нет даже деревень, голая степь и соленые озера. Мы высадились возле одного из озер, в которое впадает речушка, такая мелкая, что больше похожа на широкий ручей. Наши разведчики донесли, что на берегу этой речушки километрах в десяти от моря стойбище одного из скифских родов. Я решил дать кочевникам симметричный ответ — напасть на их жилища в то время, когда они нападают на Керкинитиду. Высадились мы вечером, как раз успели до темноты. Молодая луна приступила к исполнению своих обязанностей еще засветло. Хотя работала всего на треть своей мощности, этого хватало, чтобы, не спотыкаясь, двигаться походным маршем. Часть херсонесцев, включая меня и Скилура, ехала во главе войска на привезенных лошадях. Нам предстояла самая сложная задача — внезапно захватить стойбища. Насколько внезапность возможна в степи, где днем видно, а ночью слышно за много километров. Единственная надежда, что скифская стража примет нас за своих. Ведь это их территория, больше некому здесь скакать на лошадях. Пехотинцы, отставая все больше и больше, перемещались двумя колоннами. Тавры упорно не желали сражаться плечом к плечу с херсонесцами. Наверное, опасались, что могут проникнуться симпатией, а как потом воевать с нами?!

Переполох в скифском стойбище начался, когда нам оставалось до него километра три. Сперва залаяли собаки, а потом и люди начали кричать и суетиться. Что-то мы делали не так, раз кочевники поняли, что приближается враг. Или чуйке собак доверяют полностью.

— Вперед галопом! — приказал я.

Охранять стойбище оставили стариков и юнцов. Серьезное сопротивление оказать они не смогли. Убили и ранили несколько лошадей, завалили двух всадников и в семерых сделали не смертельные дырки, непредусмотренные природой. Само собой, задержали нас немного, что дало возможность части женщин и детей разбежаться и пастухам угнать табун лошадей, затихающий в ночи перестук копыт которых мы еще долго слышали. Только вот в степи трудно спрятаться, многих женщин и детей мы переловили, вернули на стойбище. Захватили и отару баранов голов на тысячу.

Пехота подоспела, когда мы уже собирали добычу. Все тяжелое и молодые женщины и дети были отправлены на берег моря, где будут погружены на суда и отвезены в Херсонес. Отару баранов мы погнали по суше, прихватив то из трофеев, что весило мало и стоило дорого, по большей части украшения, меха и ткани. Если всадники везли трофеи в чересседельных сумках, то таврские лучники, примерно половина из тех, кто принял участие в сухопутном походе, тащили в котомках и узлах. У некоторых узлы были такого размера, что становилось жалко бедолагу. Жадность любит издеваться над людьми. Всё, что можно было сжечь на стойбище, предали огню.

Перед отъездом я проинструктировал старух, оставленных любоваться пожаром:

— Передадите своим воинам, что, если захотят вернуть своих жен и детей, пусть снимают осаду с Керкинитиды и присылают послов в Херсонес, обговорим размер выкупа. Если осаду не снимут, никаких переговоров не будет, отвезем всех на южный берег моря и продадим там в рабство. После чего нападем на следующее стойбище, потом на следующее, пока не поймете, что с нами лучше не воевать.