Вечный капитан

Еще через день я купил за два с половиной фунта золота большой купеческий дом. Он располагался неподалеку от верфей и на максимально возможном удалении от района засольщиков рыбы и изготовителей гаруса. Здесь тоже воняло тухлой рыбой, но не так сильно. Утешало, что с наступлением холодов будет полегче, потому что почти все перестанут ловить рыбу. Дом был похож на постоялый двор Келогоста, только немного меньше и недавно отремонтированный. Во дворе, вымощенном каменными плитами, могла развернуться всего одна кибитка с двумя волами. На первом этаже находились помещения для хранения товаров, кладовки для продуктов, конюшня, хлев, сеновал, курятник и баня с мозаичным полом, на котором выложены из морской гальки желтого и синеватого цвета с редкими вкраплениями красного две обнаженные гречанки, а также медным чаном для нагрева воды, которая стекала по медной трубе с краном на конце в мраморную круглую ванну диаметром метра полтора и глубиной сантиметров шестьдесят. Во дворе напротив входа в баню находился выложенный из камня колодец глубиной метров шесть с барабаном для подъема деревянного ведра на толстой веревке. Рядом, ближе к дому, располагалась оштукатуренная емкость для сбора дождевой воды, стекающей по водостокам с крыши, диаметром около метра сверху и два с половиной внизу и почти три в глубину. Под центральной частью дома вырублены в материке винный подвал и погреб. Была и каменная кабинка уборной в углу у самых ворот, чтобы сразу стекало в канализацию. Ворота двустворчатые, дубовые, на железных петлях. Рядом калитка, тоже дубовая, с двумя засовами. Лестница на террасу, проходившую вдоль всего второго этажа, была одна, вела на среднюю часть, к двери в гостиную, к которой с одной стороны примыкала столовая, а с другой – небольшая комната, которую я сделал своим кабинетом. В левом крыле находились кухня и комнаты для прислуги, в правом – для хозяев. Во всех помещениях второго этажа были стеклянные окна, выходящие во двор, на террасу, собранные из полосок примерно двадцать на пятнадцать сантиметров, только в левом крыле полосок было по четыре, а в среднем и правом – по двенадцать. Стены в комнатах оштукатурены и размалеваны каким-то греческим абстракционистом красными и желтыми линиями с только ему, наверное, понятным смыслом. Пол деревянный, из длинных досок встык, как и в мое время. Прежний хозяин, переезжающий в Константинополь, оставил в доме кое-какую старую мебель и еще более старого раба-перса по имени Аппа, худого, седого и беззубого, который жил в каморке у калитки.

Раб со слезами на глазах просил забрать его с собой, но хозяин делал вид, что не замечает перса, а мне сказал:

– Можешь его прогнать или убить.

Я оставил старика. Пусть открывает и закрывает калитку и ворота, пока не надоест жить. Еще он первое время норовил доставать воду из колодца и носить на кухню, но молодые росы быстро его отучили. Они воспитаны уважать стариков и плохо понимали, что такое раб.

Покупка несметного количества мебели, посуды, постельного белья и одеял, штор, занавесок, инвентаря заняло еще неделю и отняло немало денег. В очередной раз убедился, что бабам для жизни нужно очень много всякого ненужного. Мужики тоже не намного лучше в этом плане, потому что им нужны бабы со всеми этими ненужными вещами. Одно порадовало – козы переселены в хлев, перестали гадить на палубу шхуны. Гарика я приучил делать это на ахтеркастле, а козы подобной дрессировке не поддавались.

32

Оставив Алену с сыном, а так же ее отца и мачеху обживать дом, я отправился на шхуне в Каркинитский залив, намериваясь проведать друзей аланов и заодно прикупить у них соли. Часть ее собирался продать в Херсоне, а остальное отвезти весной антам. Я видел, как в прошлом году грузили соль на стоявший на якоре у берега неф. На арбах, запряженных волами, ее подвозили к морю, а оттуда на шлюпках доставляли на судно. Уже начинало холодать, солеварам пора возвращаться домой. Лето было жаркое. Соли наверняка наварили много, всю продать вряд ли успели. Так что цена должна быть низкая.

Едва мы встали на якорь, как на берегу появились аланы, десятка полтора. Судно незнакомое им, поэтому на всякий случай подготовились к содержательному разговору. Каково же было их удивление, когда увидели в подплывающей шлюпке меня. Самый молодой алан сразу был пересажен вторым на другого коня, а своего предоставил мне. Давно я не скакал верхом. Даже не испугала мысль, что завтра с трудом буду передвигать натертые ноги. Э-эх! И мы помчались по степи.