Вечный хранитель

Тело Фанфана сотрясала крупная дрожь. Нет, он не боялся. Подростка терзали муки совести. Да, его хозяин — мсье Винтер. Но ведь и Сен-Жермен относился к нему очень хорошо — прилично одевал, кормил сытно, платил деньги, пусть и небольшие, разговаривал с ним не как с человеком низкого происхождения и звания, а как с равным, только младшим по возрасту… Фанфан был в страшном смятении.

Шайка Винтера ворвалась в дом почти бесшумно. Видно было, что люди в ней собрались битые, но железная рука Винтера надела на них узду беспрекословного подчинения, что совсем не свойственно разбойничьей вольнице.

Винтер сразу же поднялся на второй этаж, где находился кабинет Сен-Жермена (его проводил Фанфан), а мальчику приказал поступить в распоряжение угрюмого длинноносого соотечественника, судя по выговору, беарнца.

— Где поварня? — сразу же спросил беарнец.

— Зачем вам?

— Надо. Веди. Не ровен час, кто-нибудь из дворни поднимет шум… В общем, понятно. Давай, давай, топай!

Пришлось Фанфану провести беарнца и еще двоих малых совершенно разбойного вида на кухню. Увидев незнакомых вооруженных людей, повар что-то залопотал по-немецки на неизвестном Фанфану наречии; наверное, с испугу Ганс заговорил на языке местности, где он родился. Беарнец хищно ухмыльнулся и, не говоря ни слова, пронзил его шпагой. Такая же участь ждала и бедного чухонца, который сразу понял, что ему предстоит, поэтому вместо лишних в такой ситуации стенаний и просьб не убивать начал молиться.

— Зачем?! — вскричал Фанфан. — Они бедные, совсем безвредные люди!

— Молчи, дурак! — прикрикнул на него беарнец. — Хозяин приказал. Где ключ, которым ты открыл парадное? Дай сюда… Это повар? — указал он на неподвижное тело Ганса.

— Д-да… — Несчастный Фанфан едва вытолкнул из горла одно-единственное слово.

Он искренне горевал по Гансу. Немец был так добр к нему, всегда подкладывал самые вкусные кусочки… Фанфан напоминал ему старшего сына, который остался в Саксонии. А еще у Ганса было четверо дочерей.

— Тащите этого, — приказал беарнец двум своим подручным, указав на чухонца.

Помощника повара отнесли к двери парадного и бросили там, предварительно воткнув ему в руки ключ. Теперь Фанфан понял замысел весьма предусмотрительного Винтера. Если что-то пойдет не так, как задумано, то на мальчика не должна упасть даже тень подозрения. Ключ в руках мертвого чухонца был серьезной уликой и указывал на него как на сообщника разбойников, впустившего их в дом. Что касается самого ключа, то Фанфан стащил его из комнаты ключницы, сняв с запасной связки.

Потянулись томительные минуты ожидания. Винтер обыскивал кабинет Сен-Жермена, а остальная братия разбрелась по комнатам в поисках поживы. Лишь один Фанфан неприкаянно слонялся по второму этажу, с тревогой прислушиваясь к настороженной тишине, которая прерывалась лишь шорканьем ног грабителей. Несмотря на то, что в доме, как уверил всех Фанфан, не осталось ни единой живой души (ключницу тоже убили), разбойники по-прежнему вели себя тихо. Выучка Винтера…

Фанфан сильно боялся за жизнь Онфима, поэтому молил святых и Деву Марию, чтобы глуховатый сторож-дворник ничего не услышал и продолжал допивать свое вино. Мальчик, у которого никогда не было родного деда, сильно привязался к старику. У Онфима в сторожке Фанфан чувствовал себя так, будто у него появилась семья и собственный угол. Когда беарнец спросил, есть ли еще кто-нибудь в доме, Фанфан недрогнувшим голосом ответил, что нет.

Неожиданно в парадном раздался какой-то шум, затем послышались крики и выстрел из пистоля. Фанфан похолодел — вернулся граф! Как, почему?! На ходу выхватывая шпагу, из кабинета выскочил сильно побледневший Винтер.

— Беги отсюда! — крикнул он Фанфану. — Спрячься где-нибудь! Что говорить графу, ты знаешь.

Фанфан не стал мешкать. Он вихрем промчался по коридору и по крутой узкой лесенке, которая вела в поварню, спустился на первый этаж. Но там уже звенела сталь. Разбойники и люди Сен-Жермена сошлись лицом к лицу.

Мальчик хотел уже нырнуть в поварню, но тут его словно что-то зацепило крюком за куртку и он на какое-то время остолбенел. Из двери, которая вела во двор, выскочил Онфим со своим мушкетоном, и, не целясь, выпалил в одного из разбойников практически в упор. Раздался такой сильный грохот, что даже в ушах зазвенело.

Увидев смерть товарища (сраженный разбойник оказался французом), беарнец злобно взревел и набросился на Онфима. Но старый солдат был не из робкого десятка. Он начал отмахиваться мушкетоном, словно это была дубина. И все же Фанфан понимал, что старику долго не продержаться. Уж больно ловко беарнец управлялся со шпагой.

И тогда подросток, выхватив свою наваху, острую, как бритва, молнией метнулся к беарнцу и нанес ему коварный удар в живот — с поворотом кисти руки, наискосок, по животу снизу вверх.

— Ты… ты что делаешь, мерзавец?! — вскричал по-французски беарнец, растерянно глядя на свои вываливающиеся кишки.

— Падай, — криво ухмыльнувшись, ответил Фанфан. — Ты уже мертвый.