Вечный хранитель

— Дядюшка Мало! — остановил его путешественник. — Что ты, друг мой. Старому вояке не пристало уподобляться изнеженным дворцовым фертам. Ты лучше прикажи побыстрее нагреть воды и приготовить баню, чтобы я мог побриться и смыть дорожную пыль.

— Сей момент, милорд! — и дядюшка Мало с несвойственной ему прытью побежал отдавать приказания слугам.

Спустя час граф Сен-Жермен уже нежился в широкой деревянной бочке, заменившей ему баню. Хозяин постоялого двора держал эту бочку для особых клиентов, среди которых числился и граф Сен-Жермен. Дядюшка Мало считал мытье в бочке забавой. Он смотрел на эту «забаву» графа весьма скептически.

— Что делает даже с умным человеком заграница, — чуть слышно бурчал себе под нос хозяин постоялого двора, добавляя в бочку горячей воды. — Насмотрятся чужих нравов и приносят всякое непотребство в Париж. Ведь давно известно, что вместе с водой, которую придется вылить, уходит от человека Божья благодать. И потом, это же сколько дров зря тратится… Плеснул в лицо холодной водой — и дело с концом.

— Дядюшка Мало, ты что там бормочешь? — улыбнувшись, спросил граф.

— Это я, милорд, о своем… — смутился дядюшка Мало. — Всякие глупости…

— Я все слышал. Баня, даже в виде бочки с горячей водой, чрезвычайно полезна для человеческого организма. Это знали еще древние римляне. Баня очищает человека, добавляет ему энергии, жизненных сил. Жаль, что тебе не довелось бывать в России. Чтобы ты тогда запел… Вот там настоящая баня. Русские могут выносить большой жар. От такого жара ты просто расплавился бы. В бане они ложатся на полки, поддают горячего пару и велят себя бить и тереть свое тело распаренными березовыми вениками. Когда от такого жару русские становятся красными и совсем изнемогут, они голыми выбегают из бани (как мужчины, так и женщины) и обливаются холодной водой. А зимой, выскочив из бани, валяются в снегу, трут им тело, будто мылом, и потом, остыв таким образом, снова возвращаются в жаркую баню.

— Варвары… — буркнул упрямый дядюшка Мало. — Что с них взять… Голым — и в снег. Бр-р!

— Что ж, останемся каждый при своем мнении. Вот что, дядюшка Мало, у меня есть к тебе просьба. Только сразу предупреждаю — она весьма конфиденциального характера.

— Милорд, вы же знаете, ради вас я готов на все. Вам я обязан жизнью.

— Пустяки, — отмахнулся граф. — Это была всего лишь небольшая дружеская услуга с моей стороны.

— Ах, милорд, как вы можете так говорить?! Когда стоишь на эшафоте и тебе на шею уже надели веревку, ничего так не хочется, как чуда. И оно явилось в вашем образе.

— Принадлежность к вольному братству изначально предполагает такой конец. Эшафот или плаха, выбор небольшой. И ты это знал, когда поднимал на мачте Веселого Роджера.

— Да, знал. Но ладно бы меня свои, французы, повесили на рее, или, на худой конец, испанцы, — у них много ко мне накопилось претензий — а то какие-то англичане… Обидно было.

— Уж как обидно… — Граф снова не удержался от смеха. — Но потом ты отплатил англичанам за все сполна. Так что вы теперь квиты.

— Э-э, нет, не скажите, милорд! — живо возразил дядюшка Мало. — Маленький должок все же остался. Только вот беда, боюсь, что мне не придется его отдать. Годы, милорд, годы…

— Могу помочь в этом вопросе. Ты только скажи. Насколько мне известно, маршал Морис Саксонский набирает добровольцев в свои войска. Намечается славная заварушка с Австрией — королева Венгрии Мария Терезия оспаривает права на австрийский престол. Англия готова ее поддержать, Франция выступает против. Так что тебе и карты в руки, а также семь футов под килем и кутласс из турской стали[28]за пояс. Мне думается, что эта война продлится не менее пяти лет. За это время можно отдать англичанам все долги с лихвой. Ну а насчет твоих лет… — Тут Сен-Жермен хитро ухмыльнулся. — Три года назад я имел возможность убедиться, что сила и сноровка у тебя остались прежними. Ну так как насчет помощи?

— Что вы, милорд! — испуганно воскликнул дядюшка Мало. — Нет, нет, в таких делах мне помогать не нужно. Для меня военные подвиги уже остались в прошлом. И потом — на кого я оставлю свой постоялый двор?

— Мне помнится, лет пять назад ты женился…

— У вас отменная память, милорд. Это был черный день в моей жизни…

— Как, неужто жена ушла от тебя?!

— Если бы… — Дядюшка Мало пригорюнился. — Она как рыба-прилипала, не оторвешь. Иногда мне хочется все бросить, наняться на какой-нибудь захудалый торговый бриг коком и уплыть куда подальше и от Парижа, и от Франции.

— Сочувствую… Но что поделаешь, женщина дана мужчине Богом для психологического равновесия.

— Простите, милорд, не понимаю…

— Все очень просто, дядюшка Мало. Если мужчине чересчур хорошо, он может в эйфории наделать много глупостей. Вот тут и появляется женщина, которая очень быстро опускает его с небес на грешную землю. А ежели ему плохо, если он ранен или заболел, то добрая, заботливая, ласковая женщина — лучшее в мире лекарство.

— Мудрено вы говорите… Моя Кетти больше похожа не на лекарство, а на крысиный яд.