Вечный хранитель

«Так, значит, в драке на кулаках мне ничего не светит… — думал Глеб, чувствуя себя очень неуютно под прицелом десятков глаз; многие из них не светились по отношению к нему особым дружелюбием. — И что тогда? Придется выбирать какое-то оружие… Вон оно, лежит. Ждет… мать его! Люди-и, я ведь пацифист!!! Ага, скажи им это… Позору-то сколько будет… В общем так, Глеб Николаевич, или грудь в крестах, или голова в кустах. Третьего не дано. Вперед!»

Он подошел к оружию, которое выложили в ряд, и присмотрелся. Две сабли, два ножа — по виду, охотничьи; с таким острым и длинным клинком можно на медведя идти; два кистеня (упаси Бог! Глебу хорошо было известно, что это оружие в руках опытного бойца страшнее меча), и, наконец, две палки длиной чуть больше метра.

Глеб исподлобья глянул на Антипа, который как вывел его в круг, так и остался стоять в первых рядах. По напряженному и даже где-то просительному взгляду деревенского старейшины, которым тот смотрел то на Глеба, то на палки, Тихомиров-младший понял, что Антип страстно желает, чтобы он выбрал именно дубье.

И то верно — палкой можно всего лишь оглушить (если, конечно, правила поединка не требуют добивать поверженного противника, подумал Глеб), тогда как дуэль на саблях закончится или большой кровью и тяжким увечьем, или смертью поединщиков.

Глеб нагнулся и взял палку. Доната даже перекосило от разочарования. Наверное, он мечтал, чтобы этот наглый чужак, так невовремя перебежавший ему дорогу, взял что-нибудь посущественней. Сын Виктора последовал примеру Глеба, но при этом тихо сказал:

— И все равно башку я тебе снесу даже этим дрыном!

— Не хвались, на рать идучи, — злобно окрысился Глеб, который постепенно начал заводиться.

Возможно, они продолжили бы пикировку, но тут зашумела толпа, все расступились, и к месту дуэли подъехала на своем белом жеребце Мария-Мариетта. Рядом с конем неторопливо трусил седой (именно седой, а не серый) волк. Он был громаден — ростом с дога. А от его огромных клыков, которые он время от времени демонстрировал всем желающим, оторопь брала.

Марии поставили кресло с высокой резной спинкой, похожее на царский трон, укрыли его палантином, сшитым из барсучьих шкур, и она уселась на небольшой возвышенности и впрямь с видом царицы Савской. Конь убежал пастись, а волк примостился рядом с креслом, готовый в момент разорвать в клочья любого, кто покусится на его госпожу.

Сегодня Мария-Мариетта была одета просто: белая вышитая рубаха, черный сарафан в мелкий красный цветочек, на голове кружевное очелье, а на ногах красные козловые сапожки. Из украшений на ней было лишь недорогое янтарное монисто и анк, похожий на тот, что висел на груди Глеба (по крайней мере, звеньями цепочки в виде смородиновых листьев).

Антип быстро перечислил не шибко длинные правила палочного боя — нельзя бить «с крыла» (в данном случае сзади), нельзя бить лежачего, нельзя бить ногой и так далее — и освободил круг. Раздался свист судьи — одного из старейшин — и бойцы сошлись в центре круга.

«Блин!» — мысленно вскричал Глеб, едва не выронив свое оружие, когда Донат обрушил на него первые удары. Претендент на руку Марии молотил своей дубиной как цепом, и, несмотря не то, что Глеб все же успевал парировать его удары, они отдавались болью в каждой его мышце. Сила у Доната и впрямь была звериная. Глеб едва успевал уворачиваться.

А в общем, ему немного повезло. Хотя бы в том, что Донат-Донне от ненависти потерял возможность здраво соображать и старался закончить поединок как можно быстрее. И не просто закончить, а размозжить Глебу голову. Поэтому он бил прямолинейно — сверху, вкладывая в удар всю свою немалую силу. В связи с этим Глебу не нужно было ничего придумывать; вся его защита сводилась к тому, что он просто подставлял свою палку под удар, для верности держа ее двумя руками.

Но вот в поединке наметилась некая пауза. Это Донат, который понял, что противник не представляет для него никакой опасности, решил чуток передохнуть.

Он сделал несколько ложных замахов — только для того, чтобы расслабить мышцы — и уже готовился продолжить свою «молотьбу», но тут Глеб словно проснулся. Он никогда прежде не дрался дубьем, но видел американские и китайские фильмы, где мастера восточных единоборств демонстрировали приемы боя на палках и шестах. Естественно, в его памяти отложились некоторые приемы. И Глеб не замедлил воспользоваться своими «академическими» знаниями.

Он поймал Доната на замахе и тычком с силой воткнул конец своей дубинки прямо ему в солнечное сплетение. Сын Виктора испытал болевой и моральный шок. Он не ожидал от Глеба такой прыти. Хватая воздух широко открытым ртом, Донат-Донне попытался нанести свой коронный удар сверху вниз, но ему не хватило ни силы, ни скорости, а Глеб тем временем сместился вправо и со всей дури залепил ему палкой по челюсти.

Звук, который раздался вслед за ударом, напоминал тот, что бывает, когда лопается перезрелый арбуз. Наверное, у Доната треснула челюсть. Но нужно отдать ему должное — к глубокому разочарованию Глеба, он лишь пошатнулся.