Вечный колокол

- Ненавижу! - вскрикнул вдруг Миша, вскочил и затопал ногами. - Ненавижу таких! Что толку прощения просить? А если бы дедушка замерз? У кого бы они прощения просили?

Млад не ожидал от него такой вспышки, хотя перед пересотворением все возможно. И в эту минуту дверь распахнулась, и в дом ввалились два молодых профессора с медицинского факультета.

- Ненавижу! - повторил Миша, с треском рванул воротник рубахи костлявой рукой, пару раз со всей силы ударил кулаками по столу и упал обратно на лавку, тяжело дыша и обливаясь потом.

- Ого, - присвистнул один из врачей, - несладко тебе тут, Млад Мстиславич…

- Да что ты, деточка… - испугался Пифагорыч, - да что ж ты так…

- Ничего! Ничего! Не трогайте меня! Никто меня не трогайте! - зарычал парень и рванулся в спальню.

- Да что ж он… - Пифагорыч беспомощно посмотрел ему вслед и схватился за сердце, - что ж с ним такое?

Из спальни донесся долгий, пронзительный стон.

- Ничего. Я сейчас. Извини, Пифагорыч, - Млад поспешил за Мишей, надеясь уговорить его выйти из дома.

Но стоило ему приоткрыть дверь, тот вскрикнул:

- Не подходи ко мне! Слышишь? Не смей ко мне подходить! Оставь меня в покое!

- Я не подхожу, - Млад выставил руки вперед, - не подхожу. Но лучше тебе на дворе, не здесь… Принести шубу?

- Нет! Уйди! Уходи же!

Млад кивнул и прикрыл дверь. И тут же услышал грохот падающего тела и сдавленный, хриплый крик. Он выругался и кинулся обратно в спальню.

Глава 6. Дана

Врачи увели Пифагорыча домой, в сторожку, Добробой пошел к нему ночевать, Ширяй так и не появился: наверное, отправился к своим друзьям-студентам. Миша спал и должен был проспать не меньше трех-четырех часов. Млад не хотел оставлять его одного, но время шло к полуночи, а он так и не зашел к Дане… Сегодня ему невыносимо хотелось ее увидеть.

Дана была удивительной, совершенно удивительной и неповторимой женщиной. С самого начала. Когда-то она стала единственной девушкой-студенткой университета. А потом - единственной женщиной-профессором, читала лекции по праву.

Она очень хорошо одевалась, как боярыня. Многие считали худобу ее недостатком, но для Млада она была хрупкой. Ее руки напоминали ветви березы - такие же длинные и гибкие. Она вся напоминала березу - тонкую и высокую. А лицо… Млад всегда находил ее лицо очень красивым, хотя кто-то мог бы с ним и не согласиться. Особенно ее глаза - огромные, с длиннющими черными ресницами, такими пушистыми, что казались ненастоящими. И короткий нос, и маленькие, как будто припухшие, губы…

Он трижды звал ее замуж, но она неизменно отвечала:

- Чудушко мое… - и кашляла, - за кого замуж? За тебя замуж? Два профессора - это слишком для одного дома. И потом, куда ты денешь своих учеников? Нет, Младик, замуж я не хочу. Тем более - за тебя. Ты совершенно не приспособлен к жизни. И я тоже.

Они больше десяти лет были вместе: Дана и этим отличалась от других женщин, она не боялась, что станут о ней говорить, и Млад ночевал у нее, когда ему вздумается, и приходил открыто, не прячась и не озираясь по сторонам.

Прислушиваясь к сопению Миши в спальне, Млад надел валенки на босу ногу, накинул на плечи полушубок и потихоньку выскользнул за дверь.

Дом Даны стоял на другом конце профессорской слободы, в полуверсте от дома Млада, и он пожалел, что не надел треух: за пять минут, казалось, уши покрылись инеем. Университет потихоньку успокаивался: гасли огни в факультетских теремах, вместо гомона множества голосов раздавались отдельные пьяные выкрики, драки прекратились. Млад прошел мимо терема выпускников: наверху горел свет - для студентов-татар, похоже, опасность миновала.

Конечно, Дана уже спала. Млад долго думал, прежде чем постучать в темное окно: а стоит ли ее будить? Но она услышала его стук сразу, будто ждала его, зажгла свечу и отодвинула засов.

- Я сразу догадалась, кого леший принес ко мне в столь неподходящее время… - проворчала она, пропуская Млада в дом. Он очень любил смотреть на нее, когда она в одной шелковой рубашке: помятая, сонная, теплая. Особенно если горела всего одна свеча.

- Я тут привез тебе кое-что… Я в Новгороде сегодня был и вот привез… У меня просто времени не было раньше…

- Не гунди. Опять шапку не надел? Сначала погреем уши, а потом поговорим… - Дана поставила свечу на стол, подняла тонкие руки и прижала их к его ушам. - Холодные.

Она приподнялась на цыпочки и дохнула ему в ухо - горячо и приятно.

- Я ненадолго совсем, пока Миша спит…

- Ага, - она дохнула ему в другое ухо, - теплей?

- Теплей, - он улыбнулся. - Я чай привез. Хороший чай, из Индии. Смотри, какой красивый.

Млад вытащил из кармана коробок из тонкой соломки с инкрустацией.

- Ты умница, - Дана подхватила коробочку. - Ставим самовар. Не сомневаюсь, ты пришел поговорить.

- Ну… я не только… Я… просто…

- Ага, - она засмеялась и начала наливать воду в самовар, - давай. Оправдывайся.

- Хочешь, я сам самовар поставлю? - спросил он, подойдя к ней поближе. - Не пачкай руки…

- Нет, не хочу, - она опустилась на корточки, заряжая самовар березовыми углями. - Ты не можешь сделать и такой простой вещи без приключений.