Вечный колокол

В последний миг, когда широкий кулак уже летел ему навстречу, он не выдержал и попытался отвернуться, инстинктивно задирая лицо вверх. Это и спасло ему жизнь: прямой удар был направлен в переносицу и наверняка убил бы его, но в результате пришелся на скулу; в голове что-то лопнуло с грохотом, Млад полетел на вытоптанную землю, как соломенное чучелко, врезаясь в нее правым плечом, боль в руке перекрыла боль от удара в лицо, и он потерял сознание.

- На рассвете татары перекинули Млада через седло и привезли в поле, на краю которого стоял наш лагерь, долго кричали, смеялись и махали нам руками, а мы не могли понять, чего им надо. Тогда они скинули его на землю, еще немного покричали, показывая на него пальцами, и ускакали, - отец вздохнул. - Князь послал большой отряд, ожидая подвоха, но татар там не было - они не собирались нападать. Когда Млада принесли ко мне, он еще не пришел в себя.

Тут отец соврал снова: Млад пришел в себя еще на лошади, его рвало, перед глазами бешено кружилась земля, и невыносимо болела рука. От удара об землю он потерял сознание лишь на миг, а потом его рвало снова, он полз по полю к своим, потому что из-за высокой травы не видел отряда, выехавшего навстречу; полз совершенно не в ту сторону, плакал и подвывал от боли. И к отцу его принесли в твердой памяти, только совсем измученного и сломленного: он цеплялся за рубаху отца левой рукой, трясся и прижимался к нему лицом, потому что никогда с такой силой не ощущал важности родства и никогда настолько не нуждался в отцовской любви и защите. У него не осталось мужества даже на то, чтобы винить себя в провале.

- А почему они его отпустили, раз он успел все сосчитать, высмотреть и подслушать разговоры? - спросил Ширяй.

- Они же не знали, что он все сосчитал, - немедленно парировал отец.

- А могли бы догадаться… - протянул Ширяй презрительно. - Я же говорю - татары еще и дураки при всем при этом.

- При чем это «при всем»? - спросил Млад недовольно.

- А при всем, - ответил Ширяй.

- Недооценка врага - серьезная и дорогая ошибка, - пожал плечами Млад.

- А переоценка - напрасная трата сил, времени и чужих жизней, - не сдался Ширяй.

- Я думаю, тебе чужими жизнями распоряжаться не доверят, - кивнула Ширяю Дана, - и я этому очень рада.

- А ты меня вообще ни во что не ставишь, - проворчал в ответ Ширяй.

- Не груби, - Млад легонько стукнул ладонью по столу, - не со мной разговариваешь!

- Я не грублю, я высказываю свое мнение. На это я хотя бы имею право?

- Чтоб тебя во что-то ставили, надо из себя что-то представлять. А ты пока ничем, кроме наглости, не выделяешься, - с полуулыбкой сказала Дана.

- И кто кому грубит? - Ширяй повернулся к Младу. - И я что, должен молчать?

- Дана, оставь его, - Млад накрыл ее руку своей. - Он выделяется, выделяется. Он умный, только пока молодой, а это со временем пройдет.

- Насколько я поняла, он собирается геройски погибнуть на войне, так что это не тот случай, когда молодость пройдет с годами.

- Да ни на какой войне он не погибнет, - Млад махнул рукой и посмотрел на Добробоя, как наиболее здравомыслящего в этой паре, - потому что когда они через месяц-другой, голодные и оборванные, догонят ополчение, война уже давно закончится. Их задача - не замерзнуть в дороге, потому что ночевать зимой в поле они не умеют. Деньги у них кончатся еще в Новгороде или, в лучшем случае, в Волочке, если они доберутся до Волочка живыми, ведь на Мсте им ни одного городка не встретится.

- Почему это через два месяца? - Ширяй мотнул головой. - Мы за две недели доберемся, мы же налегке пойдем.

- Слишком много времени потратите на сдирание коры с деревьев, - улыбнулся Млад.

- Какой коры? - переспросил Добробой.

- Ну, вы же налегке пойдете. Охотники из вас никакие, а жрать что-то надо.

- Добробой, ты слышал? - Ширяй поднялся. - Мы еще и никакие охотники! Эх, Млад Мстиславич, не ожидал я от тебя!

Он вдруг вышел в спальню, хлопнув дверью, - такого проявления обид Млад за ним не замечал. Но отец подмигнул ему, и через минуту Ширяй показался на пороге, разворачивая пятнистую шкуру в руках.

- Вот, смотри! Никакие охотники, конечно! Мы хотели тебе к выздоровлению отдать, перед тем как вместе подниматься.

- Да вы никак рысь взяли? - Млад от удивления захлопал глазами, хотя и сам подумывал о том, где найдет шкуру взамен обгоревшей.

- Взяли! Сами, между прочим, выследили, - Ширяй презрительно скривился.

- Нам Мстислав Всеволодович только обработать ее помог, - подтвердил Добробой.

- Спасибо, ребята, - Млад едва не растрогался. - Беру назад свои слова об охотниках.