Вечный отпуск

Со слов друидов выходило: слишком многие Ивинги все еще обмануты отступниками от правильных старых традиций, а значит, сейчас победа может излишне ослабить племя, и оно лишится либо приносящих богатые сборы земель у Врат батавов, либо потеряет пашни и ловы в дельте Рихаса. А с такими «победами» племя может и вообще исчезнуть.

* * *

Верхом или в колеснице, дорога от Врат батавов до Эверберга обычно занимала время от восхода до заката. Это на пределе сил лошадей и после такого им необходимым был длительный отдых. Тоже расстояние, но в течение длительного перехода, кавалерия проходит уже в среднем за полтора-два дня. Если бы отряд шел с заводными, можно было бы и быстрее, но только не для каравана.

Погонщики волов, ожидали насладиться видом высоких стен крепости лишь через гарантированные два с половиной — три дня неспешного движения. Поэтому после небольшой беседы, двое всадников отделились, чтобы предупредить вторую половину дюжины, ведущий поиск южнее. Остальной же отряд начал набирать разгон в обратную сторону.

Игорю из уважения предложили выбирать — поедет он в колеснице, или ему уступит скакуна один из двух оставшихся всадников. Прикинув, что и как, тот в свою очередь, предложил располагать им, как почитают правильным столь опытные воины. Пошутив по поводу будущих походов, к которым тоже надо готовиться. Правда, надо заметить, он пока и сам был не в курсе, насколько прав.

— Но я, предпочел бы выбрать и тот и другой вариант, — уточнил переселенец из мира совсем других скоростей. — Ехать сидя, я думаю, в такой повозке было бы мучительно, а долго стоять — ведь тоже не в радость…

На что воины посмеялись, подтвердив, что в долгой скачке обычно так и поступают. Правда, в процессе удалось выяснить: скачки на фризских колесницах заметно удобнее, чем предполагалось. Несколько широких ремней, натянутых справа налево, давали возможность вознице и экипажу, во-первых, не зависеть друг от друга, во-вторых, избавляли от необходимости как-то удерживаться и предоставляли возможность сосредотачиваться на непосредственных обязанностях. Шла ли речь об управлении лошадьми, стрельбе или попытках поразить врагов как-то еще. Все было настолько продумано, удобно и надежно, что в какой-то момент, Игорь подметил даже попытки копейщика покемарить.

Сам он ни на такие цирковые эксперименты не решился, да и в целом, ни каких неожиданностей не случилось. Уже утром следующего дня парень как-то вдруг осознал, что видит парящие над холмами стены цитадели, а к обеду — отряд смог приблизиться к наружным вратам крепости.

По странному стечению обстоятельств, на посту стояли те же два приятеля, что и почти неделю назад, поспорили по поводу направления, которые выберет экс-журналист. Учитывая, что один из них уже успел побывать в роли его наставника, ничего удивительного, что не обошлось без перекрикиваний.

— Ингвар, а где твоя лошадь? — поддержал уже сложившийся тренд стражник на воротной башне.

— Я ее обменял.

— Надеюсь, сделка была выгодной?

— О, еще как! Мне моя жизнь оказалась очень дорога! — под гогот сопровождающих и заинтересованно высыпавшей стражи, пояснил он.

В крепости проживали лишь немногим больше двух тысяч человек. Еще шесть-семь сотен беглецов или изгнанников из других племен расселились в посаде у подножия скалы, на которой стоял Эверберг. Там же располагались несколько общинных домов, где жили более сотни рабов в основном из степных племен. Правда, не стоит представлять себе мрачные казематы, решетки и залитый кровью пол.

Рабство всегда остается рабством, отношения между победителями и побежденными для здешних откровенных времен продолжают быть простыми и понятными, но местная неволя ничем не напоминала фильмы вроде «Спартака» или насилие, практиковавшееся в германских концлагерях во время Второй Мировой. Не смотря на частичное разложение здешней родоплеменной общины, неволя по-прежнему отличалась патриархальностью, а в некоторых случаях, даже условностью.

Например, взятые в бою молодые воины или лишенные свободы в неожиданном набеге юноши, чаще всего прекрасно знали, что если их не прикончат со зла или во время попытки родни отбить, через 12 лет они могут рассчитывать на частичную свободу. Правда, во время обсуждения, Анвар назвал это скорее «колонией-поселением», потому что оказывается, получив такого рода волю, они все же должны были оставаться в тех местах, где их селил прежний владелец. Но теперь уже отдавали не весь свой труд, а лишь десятину. Еще десятину приходилось платить местному правителю в племенную казну. Это, конечно, было в два раза больше, чем требовали от обычных членов рода, но в целом вполне приемлемо, учитывая южное изобилие.