Вечный отпуск

Временно незанятым на недавнем поле боя остался только конный отряд, в который входили и телохранители Игоря. Поэтому практически не понесшему потерь, но сильно заморившим коней всадникам, нашли работу «по силам». Нужно было прочесать поле боя, убедиться, что своих ни раненных, ни убитых не забыли, собрать добычу и… окончательно решить вопрос с недобитыми горцами. После битвы не прошло еще и двух часов, а потому в живых оставалась немало из не сумевших сбежать.

Действительно, сейчас окончательно решалось то, насколько успешной была прошедшая битва и как быстро враги смогут оправиться от ее последствий. Основная часть вышедшего из битвы вражеского ополчения полегла, немногочисленные везунчики рванули к своим родовым селениям, и рассыпавшиеся по предгорьям фризы вырезали оставшиеся без нормальной охраны поместья, чтобы максимально ослабить горцев. Каждый из добитых беглецов, сожженная сакля и уведенная в плен женщина или ребенок, на многие годы вперед подрывали силы давнего врага. Да и беглецы, видевший, как тяжелая пехота фризов практически без потерь вытаптывала их дальнюю и ближнюю родню, гарантировали, что в ближайшие несколько лет батавам нечего будет бояться набегов с этой стороны.

— У вас так не принято? — тихо спросил Эгир, смущенно почесав застарелую рваную рану на левой щеке. — Может быть мне распорядиться самому?

— В наших краях бывает по-разному, — так же едва слышно ответил экс-журналист. — Но спасибо нет, мне нужно пройти через это.

Спустя некоторое время что-то решив для себя, Игорь обернулся к остальным и уверенно произнес долгожданную команду, приказав отряду спешиться и рассыпаться в линию, оставив между воинами по два шага.

«…Мы любим плоть — и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах…
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?» [72]

Все-таки силу поэзии нельзя недооценивать. На последних строчках внутреннего монолога, бывший московский интеллигент скользнул вперед и, отточенный наконечник двухметровой пики, с каким-то особенно омерзительных хрустом пробил лицо тяжелораненого. Где-то в районе носа. Для человека видевшего если не сотни, то уж десятки фильмов о смертоубийстве точно, факт, что вошедший в лицо тридцатисантиметровый кусок железа убивает полумертвое тело далеко как не сразу, стал неприятным откровением, но блевать или терять сознание не пришлось. Удержав твердой рукой древко во время бесконечных 30–40 секунд конвульсий, он грамотно уперся чуть ниже укола ногой и рывком выдернул оружие, стараясь не смотреть в остекленевшие глаза.

Ничего говорить опытным воинам больше не потребовалось, и дальше было, если можно так сказать «легче».

«…Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых…»

* * *

Действительно, на двенадцатый день после битвы, лагерь, раскинутый ниже склона, где угнездилась крепость Бас-Будан, стал наполняться пленными и награбленным. Все эти дни конница торговой тысячи и разбитые на три отдельных отряда батавские всадники колесили по местным горам, перехватывая караваны, пытающиеся уйти в горы с накопленным добром. Естественно, уходящих налегке были в большинстве случаев недоступны, потому что даже выпытав у пленных обо всех основных тропах и проходах, тысячей воинов их было не перекрыть.

В лагере, для осады и подготовки к штурму, приходилось держать около 700 бойцов. Охрана добычи, ухода за почти сотней раненных и присмотр за все растущим полоном — тоже был на них. При этом три сотни из их числа почти безвылазно сидели в двух укрепленных фортах устроенных напротив единственных двух склонов, по которым и можно было попасть к вражеским стенам.

Но Игорь к своим воинам присоединиться не смог. На совете, где после битвы обсуждали будущий штурм, он вылез со всеми глупостями подчерпнутыми в прочитанных исторических книгах и компьютерных стратегиях и, как ми странно, теперь руководил осадными работами. Два форта замыкающих вход в небольшую долину у подножия крепости и одновременно присматривающие за подходами к стенам Бас-Будана, создали именно по его инициативе.

Каждое незамысловатое сооружение представляло собой прямоугольники пятьдесят на сто шагов. Их окопали по наружному краю, подняв насыпь до полутора метров в высоту и углубив небольшой сухой ров еще на метр. Под двухметровый частокол и площадки для лучников, вырубили все ближайшие деревья, но в итоге получилось укрепление, способное легко остановить и втрое превосходящего по числу противника, а самое главное дать время собраться с силами остальным. Еще в каждом из фортов подняли по пятиметровой вышке, что заметно упростило необходимость присматривать за подходами. По крайней мере, днем.