Вечный покой

- Это я, господин! - закричал Клод.

- Глупый крестьянин, - Калар покачал головой. - Это верный способ найти свою смерть.

- Простите, господин, - сказал грязный простолюдин, опустив голову.

Калар спрятал меч в ножны на спине, и после недолгих поисков нашел на полу свой нож. Клинок светился мягким внутренним светом.

Вдруг он пошатнулся и едва не упал, когда боль всех его ран обрушилась на него. Раны нуждались в лечении; кто знает, какой ужасный яд могли нести зубы и когти виверны.

Устало Калар побрел к выходу из пещеры.

- Принеси топор, - велел он Клоду, оглянувшись через плечо. - Я заберу ее голову.

Раздались радостные крики и аплодисменты, когда Калар подошел к занесенной снегом изгороди, окружавшей горную деревню, но он в ответ даже не поднял руку. Он вымыл в горном ручье свои доспехи и кожу насколько возможно. Ледяная вода смыла большую часть крови виверны, но он все еще был покрыт грязью – результат почти пяти лет в пути. Он был небрит, его плащ изорван в лохмотья, а доспехи крайне нуждались в ремонте, но несмотря на все это он ехал с высоко поднятой головой, и его знатное происхождение было очевидно всем.

Хотя он был не чище, чем зловонная толпа местных жителей, приветствовавших его как спасителя и избавителя, он смотрел на них сверху вниз. Они были жалкими изгоями, изгнанниками и сбродом, жившими вне закона, тогда как Калар был знатным дворянином Бретонии, рыцарем, принесшим клятву Поиска.

Если у этой деревни и было имя, Калар не слышал его, да и не интересовался. Она находилась высоко в Серых Горах, разделявших Бретонию и Империю, на перевале, известном как Кривая Тропа. Калар не знал, находится эта деревня на бретонской или имперской стороне перевала, но это едва ли имело значение: обоим державам было одинаково наплевать на нее.

Жители деревни были метисами смешанного происхождения и говорили на гибриде бретонского языка и рейкшпиля. Калар был уверен, что большинство из них просто разбойники. Несомненно, они грабили торговые караваны, которые пытались избежать уплаты пошлин на перевале Удара Топора и рисковали проскользнуть Кривой Тропой. Калар не знал, кто хуже – контрабандисты, ходившие по перевалу, или разбойники, грабившие их.

Однако Владычица привела его сюда, и он поклялся самозваному бургомистру деревни, что убьет чудовище. Въезжая в ворота деревни, Калар чувствовал на себе завистливые взгляды. Хотя эти жалкие шавки несомненно были рады тому, что он победил чудовище, опустошавшее их земли, Калар был начеку, не забывая, что его могут ограбить.

Деревенские жители расступались перед ним, широко улыбаясь, радостно крича и аплодируя. Калар, скривив губы от отвращения, направил своего гордого бретонского коня сквозь гущу немытых тел. Обученный скакун сердито фыркал на толпившихся вокруг селян.

- Я знаю, - сказал Калар, похлопав коня по шее.

За Каларом ехал Клод, восседая на несчастного вида муле. Горбатый крестьянин радостно махал рукой и улыбался своей глупой кривой ухмылкой. Мул тащил за собой по грязи и снегу голову виверны, что вызвало изумленные вздохи и перешептывания деревенских жителей.

Калар направил коня к самому возвышенному месту деревни, проезжая мимо десятков убогих домишек, покрытых толстым слоем снега. Бургомистр стоял на крыльце своего дома, выглядевшего богато по сравнению с другими деревенскими лачугами. Но и этот дом был немногим более чем хижина, и Калар смотрел на него с презрением. Со столбов крыльца торчали перекладины виселиц – мрачное напоминание о том, что это место было за пределами имперского и бретонского закона.

Бургомистр был плотным и щекастым, он с широкой улыбкой стоял на крыльце и ждал, когда подъедет Калар. Его окружали несколько человек, одетых богаче прочих, рядом с ним стояла его толстая жена.

- Герой вернулся! - объявил бургомистр, воздев руки. - Чудовище мертво!

Остальные жители деревни следовали за Каларом и Клодом, и теперь стояли полукругом перед крыльцом бургомистра. Толпа снова разразилась радостными криками и аплодисментами.

- Мы устроим пир этой ночью в честь этого великого подвига! - воскликнул бургомистр, вызвав новый взрыв аплодисментов.

Бургомистр говорил с сильным парравонским акцентом – акцентом дворянина, и Калар подумал, что же сделал этот человек, что он вынужден жить здесь. Убил соперника и был изгнан? Наделал долгов и сбежал от кредиторов? Был опозорен в какой-то подлой придворной интриге? Каков был ни был ответ, сейчас этот человек был изгоем, достойным лишь презрения Калара.

Пять человек подтащили голову виверны к крыльцу, и под радостный рев толпы подтянули ее на веревках на виселицу. Веревки трещали под огромной тяжестью, когда голова покачивалась, а ее уцелевший глаз выпучивался из глазницы.

- Для нашего доблестного героя будет подготовлена постель в моем доме! - объявил бургомистр. - Мы будем пить и пировать этой ночью!

Снова раздались одобрительные крики, но Калар поднял руку. Жители деревни замолчали.

- В этом нет необходимости, - сказал он. - Я не могу медлить. Я должен продолжать мое путешествие. Все, что мне нужно – запас еды и немного сухого трута.