Вечный рассвет. Академия

Пальцы миссис Уинстон были холодными, почти ледяными. Ее рука больно сжала мою ладонь, казалось, еще мгновение, и у меня захрустят кости

— Вы неплохо выглядите, — сказала учительница, впившись в меня взглядом, — вполне-вполне. Вот только лицо излишне бледное на мой вкус.

Вдруг мне показалось, что тень миссис Уинстон увеличилась. В мутных глазах засияла темная бездна, кожа стала совсем бледной, а на губах появилась странная улыбка. Ее Тень качнулась в мою сторону, и я интуитивно отпрянула.

В тот же миг наваждение рассеялось. Миссис Уинстон снова улыбнулась. На этот раз более сдержанно:

— Нортенвиль всегда рад новым ученикам.

По коже пробежали мурашки. Я кивнула:

— Благодарю. Позвольте узнать, кто все-таки у вас в клетке?

Миссис Уинстон неожиданно зевнула:

— Вы про Берри? Он не любит, когда его показывают. Если захочет, покажет себя сам.

В ее руке снова появилась коробочка с нюхательным табаком, и миссис Уинстон вдохнула коричневую смесь сомнительного вида.

— Кстати, как вас зовут, милочка?

— Нина… Нина Райн…

— Райн, — задумчиво повторила миссис Уинстон, уголки ее губ поползли вниз, — что ж, нам еще целый час ехать, самое время немого вздремнуть.

Наверное, сейчас было самое время спросить об Эрни, но моя новая знакомая склонила голову на бок и закрыла глаза.

Я тяжело вздохнула. Не нравилось мне все это. Почему в Нортенвиле такие странные учителя?

Вспомнились слова Билли. Перед отъездом я снова встретила его по дороге из магазина. Мы даже немного побеседовали, как старые друзья. Набравшись смелости, я спросила:

— Каким он был, тот господин в сером?

Билли немного подумал и ответил:

— Ужасным и прекрасным одновременно. Совсем не похож на человека.

От этих слов мне стало неуютно. С тех пор я ломаю голову над тем, как выглядел тот господин. По описанию Билли, у него были пугающие и одновременно притягательные черные глаза и темные волосы.

Больше никаких зацепок, кроме серого плаща и шляпы.

Я вздохнула, глядя на снегопад за окном, в электричке было тихо, лишь звук колес и размеренное сопение миссис Уинстон.

Меня клонило в сон.

Я бежала по рингвудскому лесу, незнакомец в сером следовал за мной. Ветви царапали руки, ноги скользили по снегу. Я обернулась и увидела его глаза: бесконечная черная бездна глаз, они сияли в ночной темноте красным светом, человек в сером улыбался:

— Тебе не спрятаться, милая пастушка.

А потом я проснулась.

Часы показывали девять. Удивительно, прошел почти час, хотя сон был таким коротким и жутким.

Минут через пять мы приедем к Нортенвилю.

Моя соседка сопела во сне, наклонив голову вперед. Я аккуратно коснулась ее плеча:

— Миссис Уинстон! Мы подъезжаем, миссис Уинстон!

Ответа не последовало. Вздохнув, я склонилась над ней:

— Просыпайтесь!

Костлявая рука сжала мою ладонь. Миссис Уинстон подняла голову, широко распахнув глаза. И тут я поняла, что она смотрит не на меня, а куда-то сквозь меня пустым безразличным взглядом.

Ее хриплый голос стал похож на карканье вороны:

— Белые одежды покрыты кровью. Хрустальная корона сжимает голову, а внутри — абсолютное зло, тьма и безликая пустота миров… Скоро всему придет конец…

— Миссис Уинстон! — Я с ужасом отдернула руку, и пожилая женщина, очнувшись, захлопала глазами. Она сделала неловкое движение рукой, и красная ткань съехала с клетки.

Внутри сидел огромный черный кот. Могу поклясться, он сам открыл дверцу клетки, аккуратно проведя по защелке лапой. Затем вышел наружу, моргнул и низким басом тихо сказал:

— Привет.

Я отпрянула, затем рухнула на сиденье.

— Мистер Берри! — закричала моя соседка. — Никаких манер!

Кот ее не слышал или делал вид, что не слышит. Он тер черное ухо лапой и внимательно глядел на меня. И почему до этого мне казалось, что в клетке птица? Возможно, потому, что никто в здравом уме не запирает туда котов.

По черной морде кота расползалась улыбка или, может, мне это показалось, как и все остальное.

Ведь коты не умеют говорить и улыбаться, а пожилые дамы не произносят странных слов хриплым голосом.

— Миссис Уинстон, что это было? — Я схватила старушку за рукав черного пальто.

— Что именно? — с невозмутимым спокойствием ответила она. — Я задела клетку, и Берри вышел наружу, не вижу здесь ничего криминального.

— Речьне об этом. Те слова, которые вы только что сказали…

— Какие слова? — Она с непониманием на меня уставилась. — Я проснулась и увидела твое испуганное белое лицо, милочка, а потом этот Берри…

Кот громко и протяжно мяукнул. Сейчас он казался абсолютно обычным котом, который никак не мог сказать «привет».

Возможно, я действительно схожу с ума.

Тем временем электричка остановилась.

Когда я шла к выходу, дамы в старомодных шубах, сидевшие в конце салона, с подозрением на меня смотрели. Возможно, им не терпелось избавиться от надоедливых соседей.

На улице было холодно. Рядом с покосившейся лавочкой висела табличка «Станция Нортенвиль». Позади виднелись заснеженные кроны деревьев. По небу расползлись фиолетовые сумерки, на лицо падали снежинки.