Вечный Рим. Первый свиток. Император

— … ну и рассказал значит этот Мардоний, что неподалеку от Оловянных островов наткнулся на маленький островок, названный им островом Невезения, — улыбаясь, рассказывал Корд, — ибо там жили всяческие всех племен изгои, невезучие охотники и рыболовы, и прочие неудачники. Выслушав его рассказа, Андрокл, известный в то время своей ученостью и здравомыслием, заявил, что все это от того, что родились эти неудачники в последние, несчастливые дни месяца. На что Мардоний ответил, что календаря у этих дикарей нет, тем более греческого. На что Андрокл тотчас и ответил, что это лишь подтверждает его утверждение, ибо не зная календаря они и совершают нарушение божественных заповедей. На что его соперник и вечный спорщик Кратипп заявил, что поскольку календаря у этих варваров нет и богам Олимпа они не поклоняются, то и не могут ничего нарушить, так как богам они безразличны. А причина невезения туземцев скорее всего заключается в проклятьи, наложенном на сам остров его гением… — переждав веселый смех и выкрики с лож, Макрон продолжал. — Так они и спорили несколько часов, но никто не мог одержать победы в словесных поединках. Поэтому Андрокл, который был сильнее Кратиппа, решил закончить спор самым простым аргументом — ударом. Но Кратипп от удара увернулся и успел спрятаться за защитниками. На помощь Андроклу бросились его сторонники. Оказалось, что их меньше, чем сторонников Кратиппа, но в большинстве своем они сильнее. Поэтому и дракой спор решить никак не удавалось… — Макрон снова переждал взрыв смеха и продолжил, отхлебнув из кубка, — и не удалось. Появились скифы* и разогнали развоевавшихся философов ударами дубинок. Так и тогда и осталось неясным, кто виноват и что делать варварам с несчастного острова, — под дружный смех присутствующих закончил он свой рассказ.

* скифами в Афинах, по некоторым данным,

называли полицию,

первоначально комплектовавшуюся

государственными рабами — скифами

Пиршество продолжалось, один из спутников Луция, Луций Марций Филлипп-младший, после очередного возлияния начал рассказывать о восстании Лепида.

— … Лепид став пропретором управлял этой провинцией столь для себя выгодно, что после возвращения в Город* построил самый роскошный дом, впервые их всех домусов украшенный нумидийским мрамором…

— Да, это так, — перебил его Красс-младший. — Бедным он вступил в богатую страну, а вернулся богатым из бедной.

* Рим часто назвали просто Городом (Urbs).

Поэтому в римских указах, з

законах и официальных обращениях

первая фраза звучала как:

Urbi et orbi (Городу и миру)

Все посмеялись, выпив за благосклонность богов и даруемое ими богатство. Затем Марций продолжил рассказ, который внимательно слушали как хозяева, так и гости — жители острова и с меньшим энтузиазмом — знакомые с этими событиями римляне.

— Обнаружив, что стал богат, Марк Эмилий почувствовал в себе силы противостоять самому Сулле Счастливому и сразу после смерти последнего потребовал запретить торжественные похороны. Потом неожиданно вспомнил, что некогда был марианцем и популяром, потребовав публично вернуть хлебные выдачи гражданам и конфискованные Суллой земли италикам. Отчего в Этрурии, где сулланские ветераны получили большие участки, восстали местные жители… — отпив из кубка, он продолжил рассказ. — Мой отец предлагал на заседании Сената отправить на подавление восстания Помпея… Но сенаторы решили, что консулы могут справится сами. Каждый из них получил по два легиона и отправился в Этрурию. Вот только если Катул двинулся со своей армией прямо на главный город мятежников Фезулы, вступая в бои с отрядами восставших. То Лепид с частью легионеров скрылся в горах, бросив остальную часть войска на произвол Судьбы. Там же он вновь объявил о своих намерениях вернуть всех изгнанников и проскрибированных в Рим, земли, розданные Суллой отдать старым владельцам либо их наследникам, а законы римские возвратить к исконному образцу. Демагогия эта имела немалый успех и к Марку Эмилию присоединились уцелевшие сторонники Мария. Среди которых своим авторитетом выделялись Марк Юний Брут и Марк Переперна. Выборы консулов на следующий год провести оказалось невозможно. Лепид отказался возвращаться в Город, даже несмотря на предложенную ему и его сторонникам амнистию. Поэтому пришлось назначать интеррексов*. При этом вопреки обычаю избирали их не на пять дней, а на три месяца и не жребием, а голосованием. Первым из них стал консуляр* Аппий Клавдий Пульхр, привлекший в качестве своего легата* для командования армией Гнея Помпея.

* Интеррекс — временный правитель в Риме,

избираемый жребием из десятка старших сенаторов

при невозможности выбора консулов