Вечный шах

     - С кем вы вместе с ним общались, как время проводили,  где  были?  -

вопросами набросал план для ее рассказа Смирнов.

     - Он меня ни с кем не знакомил из своих. Кавказский же человек, делал

все так, чтобы только мы вдвоем.  Ну,  по  кабакам  водил,  для  показухи,

красуясь передо мной, бабки раскидывал широко. Полтора месяца  тому  назад

пригласил поехать с ним на недельку  отдохнуть.  У  меня  время  свободное

было, я и поехала.

     - Куда?

     - Я думала, куда-нибудь в шикарное  место,  а  он  меня  в  глухомань

завез, в избе у какой-то тетки поселил.

     - Где эта глухомань, Лариса?

     - На автомобиле часа три-четыре ехали.  По  Ленинградскому  шоссе,  а

потом в сторону.  Не  то  деревня,  не  то  поселок.  Райцентр  -  Сычевка

называется.

     Обрадовался Смирнов, как дитя. Ободряюще погладил  Ларису  по  плечу,

поинтересовался совсем неофициально, заботливо даже:

     - Ну, и как отдохнули?

     - Да никак, - вдруг обиделась неизвестно на кого Лариса. - Он меня  у

этой тетки  поселил,  а  сам  пропал.  Набегал  только  изредка  по  своим

кобелиным делам. Так я всю неделю у тетки и прокуковала.

     - Бедненькая ты, бедненькая. - Смирнов поднялся, нашел палку.  -  Ну,

мне пора.

     - А что со мной будет? - робко спросила Лариса.

     - Постараемся пока не тревожить, - пообещал Смирнов. - Тебя  до  дома

подкинуть или здесь останешься?

     - Не хочу домой, - призналась Лариса, посмотрела на  Виктора.  -  Мне

остаться?

     - Оставайся, - невыразительно разрешил Виктор.

     Казарян ждал его в своем автомобиле, покуривал.  Смирнов  сел  рядом,

тоже закурил. Дурацкую свою беломорину. Выпустив через ноздри первый  дым,

спросил:

     - Видел кого?

     - Нету никого, Саня. Проверялся дважды.

     - В общем,  понятно.  Сегодняшний  день  у  них  ушел  на  обсуждение

вопроса, что с нами делать. Ну, а к завтрему какую-то пакость придумают.

     - Что-нибудь выбил, Саня?

     - Есть кое-что, есть! Всерьез, со всех сторон, выходим на Сычевку.

     - Съездить бы нам туда, а?

     - Съездим, обязательно съездим. Завтрашний денек мне на подготовку, а

послезавтра, думаю, смотаемся. Ты сможешь?

     - Постараюсь. - Казарян включил мотор. - А может, возьмем  фраера  на

понт?

     - Не торопись, Рома. Он от нас никуда не денется. Я думаю, он  просто

афишка.

     - Афишка не афишка, а руки чешутся, - признался Казарян.

     - Твои руки для другого пригодятся. Поехали.

     - Куда?

     - Как - куда?! - возмутился Смирнов. - К  Альке,  конечно.  Мне  ведь

где-то поспать надо?

     В  шесть  утра  он  вышел  из  Алькиного  дома.  Для  этого  пришлось

просыпаться  в  пять,  чтобы,  не  будя  хозяина,   помыться,   побриться,

позавтракать в одиночестве. Хорошо, удобно  проверяться  в  пустынных  еще

утренних московских переулках. С перекрестков свободно просматривались все

четыре стороны, так что держать его на коротком  поводке  было  невозможно

(если вести не в открытую, разумеется). Возможный длинный  Смирнов  трижды

старательно отрубал, используя малоизвестные проходные дворы и только  ему

известные черные ходы. Окончательно убедившись  в  отсутствии  хвоста,  он

спустился в метро через бульварный вестибюль "Кропоткинской" и вышел через

вход у бассейна.

     В малолюдном скверике у Москва-реки Смирнов присел  на  травку.  Было

без двадцати семь. Почти четыре часа  до  желанной  встречи.  Имело  смысл

доспать недоспанное. Смирнов вздохнул и, кряхтя, растянулся под кустиками.

     Грустная  была  картинка:  спал   на   пыльной   августовской   траве

неприкаянный пенсионер.  Рычали  машины,  бесконечным  потоком  шедшие  по

набережной, а пенсионер спал, спал и  проснулся  ровно  в  девять.  Сел  в

траве, энергично подвигал  затекшими  руками-ногами,  поднялся  с  помощью

палки и бойко зашагал по делам. Береженого бог бережет: на  всякий  случай

еще раз проверился в переулках за музеем Пушкина и,  сев  в  троллейбус  у

тюремной  стены  Министерства  обороны,  прибыл  к  Петровским  воротам  в

двадцать минут десятого.

     На Страстной нашел скамейку, освещенную солнцем,  и  уселся  на  нее,

задрав вверх лицо с закрытыми глазами. Солнце умирающего лета нежно грело.

Опять пришла дрема, но поспать не удалось, так как рядом произнесли:

     - Здравствуйте, Александр Иванович.

     Смирнов открыл глаза, оторвал затылок от спинки скамьи и увидел перед

собой привлекательного гражданина самых лучших  лет.  Лет  тридцати  пяти.

Гражданин добро улыбался, и Смирнов улыбнулся в ответ.

     - Здравствуй, Леонид. Поздравляю.

     - С чем же это? - Леонид присел рядом. - Вроде бы не с чем.

     - А повышение? А очередное звание? - Смирнов игриво подмигнул.

     - Когда это было!

     - Для меня - недавно, потому что узнал об этом только  вчера.  Ну,  и

как дела, бугор?

     - Маята, как вы любите  говорить.  -  Леонид  виновато  посмотрел  на

Смирнова и признался, извиняясь: -  У  меня  времени  в  обрез,  Александр

Иванович, честное слово! Если у вас дело спешное, давайте о деле.  А  если

нет,   то   лучше   сегодня   вечерком   встретиться,   чтобы   поговорить

по-настоящему. Только не обижайтесь, пожалуйста.

     - Не стучи хвостом зря, не имею такой привычки - обижаться, - Смирнов

вынул из кармана пакет, вытащил из  него  пачку  фотографий,  раскинул  ее

веером. - Тебе эти фейсы ни о чем не говорят?