Вечный шах

Ирина, конечно, тоже росла в понимании, что не бывать ей летчиком-истребителем, космонавтом или моряком-подводником, так она и особой тяги к этим профессиям не ощущала. Но когда ты любишь какое-то дело и имеешь к нему талант, но вынуждена отказаться от своего призвания из-за общественных стереотипов… Наверное, это очень тяжело.

Перед Ириной судьба тоже вечно ставит вопрос ребром: семья или работа. Пока удается лавировать между Сциллой и Харибдой, но если жизнь предъявит жесткий ультиматум, ей будет легче, потому что она сделает выбор в пользу самых близких людей, будет знать, от чего и ради чего отказывается, а не просто пойдет на поводу у замшелых предрассудков.

Естественно, каждая девочка мечтает выйти замуж и родить детей, это даже не обсуждается, но как быть, если исполнение одной мечты оплачено отказом от другой? Причем исполняется навязанная тебе обществом, а отказываешься ты от своей, сокровенной… Или в жизни всегда так? За все приходится платить, и как знать, не была бы мама еще несчастней, сидя в одиночестве за шахматной доской?

Когда в голову Ирине полезли горькие мужененавистнические мысли, что парням судьба не ставит ультиматумов и даже дилемм, они прекрасно могут совмещать работу, семью и даже хобби, и от них требуются просто сверхъестественные усилия, чтобы разрушить свою жизнь, но каким-то чудом они все-таки умудряются это делать, — она поняла, что пора заканчивать с философией.

В понедельник начинался процесс над Смульским. В суд пришло не так много народу, как боялись Ирина с Павлом Михайловичем, зал хоть и был битком набит, но толпа не стояла на улице с плакатами в поддержку своего кумира, и на том спасибо. Явились журналисты, в том числе автор изысканно-слезоточивых очерков Евгения Багирова, чей тонкий профиль и шелковые шарфы давно уже примелькались в суде. Ирина невольно хихикнула, вспомнив, как однажды пряталась от этой настырной дамы под столом Павла Михайловича, не желая становиться героиней очерка про советскую женщину трудной судьбы. Правда, в последнее время Багирова немного отошла от изучения морально-нравственных проблем общества через призму уголовных дел, сделавшись верной приспешницей прораба перестройки Зубкова. Она часто брала у него интервью, в «Огоньке» напечатали ее восторженный очерк о достижениях Дмитрия Сергеевича на ниве демократизации, а в «Работнице» вышла слегка сусальная статья о семейной идиллии второго секретаря, какая у него простая жизнь со спартанскими привычками и супруга — крепкий тыл. Статья была слащавая и ни о чем, но в целом новаторская, до Зубкова руководители такого ранга не выставляли на всеобщее обозрение свою личную жизнь. Судя по уверенному виду Багировой, приверженность идеалам перестройки пошла ей на пользу, карьера поперла, и, наверное, это один из последних процессов, который она освещает перед покорением новых высот.

В углу зала патлатые молодые люди настраивали телекамеру. Ирина вскинулась было их прогнать, но махнула рукой. Гласность на дворе, ускорение и перестройка, народ имеет право знать, что происходит в суде, ибо суд у нас народный.

Заглянув в зал и попросив секретаря открыть окна, Ирина проследовала в свой кабинет, где под дверью ее уже ждали новые заседатели.

Ими оказались на редкость миловидная дама лет сорока в сером полосатом платье и оранжевом платочке с люрексом на шее и щуплый парень, одетый не совсем подходящим для суда образом, в джинсы и красную футболку с эмблемой «Адидас». Он так увлеченно читал журнал «Техника — молодежи», что не заметил, как Ирина открыла дверь и пригласила их войти.

Дама представилась Верой Васильевной Шаровой, мастером производственного обучения в машиностроительном техникуме, а парень, нехотя оторвавшись от журнала, сообщил, что зовут его Миша Киреев и трудится он крановщиком домостроительного комбината.

Надо признать, Павел Михайлович поступил мудро, распределив ей заседателей максимально далеких от той среды, где вращается Смульский. В интеллигентных кругах все друг друга знают, не лично, что является прямым показанием для отвода, так опосредованно, через третьи руки, что таким показанием не является. Кумовство — великая сила, всегда можно добраться до нужного человечка через общего стоматолога, директора магазина или репетитора, а добравшись, уговорить уже ничего не стоит. И упрется такой заседатель, как баран, на оправдательном приговоре, и не сдвинешь ты его. А если оба упрутся, то придется и оправдывать, ибо народные заседатели у нас обладают равными правами с судьей. Для очистки совести можно написать особое мнение, но это только зря тратить бумагу и конверт.

Слава богу, сейчас этого не стоит опасаться, ибо мастер производственного обучения и крановщик не могут иметь общего стоматолога со Смульским даже в принципе, и директору гастронома они тоже не интересны.