В конце дневного переходапо склону вышли мы к селу;на виноградню с небосводаночную нагоняло мглу.Зачем не провести ночевкисредь шелковиц и старых лоз?И пирамидами винтовкипоставил в темноте обоз.И, отгоняя горный морок,костер сложили мы одиниз лоз, из листьев, из подпорок,из обломившихся жердин;рыдая глухо, как с досады,на пламя ветер злобно дул,почти лизавшее прикладыи достававшее до дул.Одну усталость чуя в теле,сейчас от родины вдали,уже не думать мы умелио горестях чужой земли, —мы грелись им, необходимымтеплом обуглившихся лоз,и веки разъедало дымом,конечно, только им, до слез.
Ночь в лагере
Часовой штыком колышет,с хрустом шествуя во мраке,нездоровьем вечер пышет,наползая на бараки.приближая час полночный,тени древние маячат;у канавы непроточнойс голодухи крысы плачут.Полночь проволоку ржавит,шебурша ночным напилком,и патрульный не отравитжизни мошкам и кобылкам, —ну не странно ли, что травызеленеют с нами рядом,там, где грозные державыпозабыли счет снарядам!Слушай, как трещат семянки!Чтоб рука не горевала,тронь винтовку, и с изнанкипроведи вдоль одеяла:чуток будь к земному чуду, —память о добре вчерашнемдорога равно повсюдуи созвездиям, и пашням.
Лошади под Деллахом
У полка впереди — перевал, и пришлосьизбавляться в дороге от пушек тяжелых, —а купить фуража — на какие шиши?Интендант покумекал и стал за грошипродавать лошадей во встречавшихся селах.По конюшням крестьян началась теснота,ребра неуков терлись о дерево прясел, —но в зазимок поди, прокорми лошадей, —становились они что ни день, то худей,и глодали от голода краешки ясель.Позабыв о грядущих вот-вот холодах,воспрядали от сна оводов мириады,чуя пот лошадиный, и язву, и струп,и клубами слетались на храп и на круп,сладострастно впуская в паршу яйцеклады.На корчевку, на вспашку гоняли коней, —словом, жребий крестьянской скотины несладок.Но иные сбежали, — идет болтовня,мол, за Дравой, к исходу осеннего дняслышно ржание беглых, свободных лошадок.