Вечный сон

Легкий толчок. Ее неожиданно останавливает чья-то рука. Анэ тут же отскакивает и поворачивается – но видит лишь настороженного Уярака. Его виноватый взгляд, слабую улыбку.

– Извините, если напугал. Я просто хотел… поблагодарить вас. – Он разводит руками и легонько кивает.

Анэ выдыхает. Она вспоминает, как Уярак принес на руках дочь – почти видит перед глазами ее безжизненную тонкую руку и его лицо, полное тревоги и сосредоточенности одновременно. Теперь он стоит среди домов, по щиколотку в снегу, а позади него все ходят и ходят люди. Но Анэ старается на них не смотреть – из раза в раз они только разочаровывают.

– Да… да, конечно, – бормочет она, глядя куда-то на его ноги.

– Я потом отвел дочь к врачу, с ней все хорошо. Так что… спасибо вам.

Анэ молча кивает, все еще не решаясь взглянуть мужчине в глаза. Ведь она ничего не сделала – а его дочь никогда не подобрала бы череп, если б не ритуал и не Анэ.

– Если я могу вам чем-то помочь… – Тут лицо Уярака словно освещается, и он говорит увереннее и громче: – Мы говорили о вашем отце. О ритуале. Вы узнали что-то еще?

Рука Анэ лезет в карман и крепко сжимает зуб-амулет. Пальцы обжигает, но она продолжает держать – ей хочется верить, что так она наполняется силой погибшего Анингаака.

– Нет… еще ничего не узнала.

Уярак молчит несколько мгновений. Лицо его напряжено.

– Возможно… возможно, он хотел таким образом вас уберечь? Может, что-то произошло… пошло не так… и он захотел отправить вас в будущее, чтобы с вами не случилось никакой трагедии.

Анэ сжимает зуб так, что ноют пальцы.

– Может быть, – тихо отвечает она, продолжая в упор смотреть на его длинные камики[11].

– Вы куда-то шли? Можем пройтись вместе.

Анэ кивает и поворачивается к морю. Ей хочется уйти подальше от домов и от людей, которые уже не решаются идти к берегу. Она начинает спускаться, и Уярак идет рядом с ней.

– Каким человеком был ваш отец? Если это, конечно, не тайна.

Она вспоминает темные глаза Уярака, видит в них цветные дома, снег и море. В голове уже рисует себе темную воду, шипящую белую пену и лунные блики. Волны такой силы, что капли долетают до холма.

– Он был сильным. Страшным. Хорошим. Справедливым… – Она оборачивается и пытается взглядом отыскать тела сов, но тут же понимает, что их давно уже должны были убрать, и возобновляет шаг. – Он поступал с людьми так, как нужно было. Оставался сильным. Очень… самым великим ангакоком на свете.

Уярак вздыхает и что-то бормочет себе под нос.

– Как вы думаете к нему вернуться?

Анэ хочется осесть на снег и лечь, закрыв лицо руками. Но вместо этого она продолжает идти, сжимая зуб, и поправляет свободной рукой налипшие на лоб волосы.

– Я не знаю. Я не ангакок.

– Вы с Апитсуаком спасли не одного человека за эти дни.

– Я не ангакок, – повторяет она жестче.

– Я понимаю, что вы пока не ангакок… в полном смысле этого слова. Но почему вы так этому противитесь? В конце концов, лучшие ангакоки именно женщины.

На это у Анэ нет четкого ответа. Она даже не может собрать воедино свои мысли. У нее получается лишь издать тревожный смешок и, опустив голову, тщательно разглядывая все оттенки снега под ногами, пробурчать:

– Потому что я не хочу быть как отец.

– Такой же сильной?

– Такой же жестокой, – вырывается у нее прежде, чем она успевает об этом подумать.

Анэ задерживает дыхание. В висках глухо стучит кровь. Вдалеке раздается протяжный вой – и вновь все затихает. Там, между высоких холмов, все гремит и правит большая снежная буря.

Отец не может быть жестоким, не может, он все делал правильно. Анэ пытается прогнать из памяти его образ, но он упрямо восстает далекой черной тенью.

– Вы можете быть добрым ангакоком. Добрым, но справедливым. Вы никому не сделали зла.

Над ними с громким криком пролетает белая птица.

– Я не знаю, кем могу быть, – тихо говорит Анэ, но на этот раз решается заглянуть в глаза Уяраку – в его глубокие чистые глаза.

– Мы все живем, не зная, чего хотим, – задумчиво отвечает Уярак, глядя куда-то на море, на потрескавшиеся льдины. – До поры до времени. Рано или поздно наступит что то… как бы так сказать… переломное. То время, после которого вам придется сделать выбор.

– Быть ангакоком или человеком? – с грустной усмешкой спрашивает Анэ.

Ей хочется укрыться, спрятаться от слов Уярака, сделать вид, что их никогда не было. Но в горах снова завывает нечто нечеловеческое, и улыбка сползает с лица Анэ. Уярак быстро поворачивается к горам, в которых клубится буря. Они смотрят на нее долго – так долго, что Анэ уже и забывает, о чем шел разговор. Что-то вдалеке, в густой искристой буре, словно зовет ее и манит к себе – и тело откликается приятной дрожью, и руки сами устремляются вдаль. Она легонько бьет себя по рукам и вновь поворачивается к Уяраку.

– Любой выбор, – продолжает он, тоже смотря на Анэ. – Пойти на сторону света, принять, простить… или ничего не менять и погружаться вниз. Туда, где еще хуже.

– Но как понять, где свет?