Вечный странник

Туманян поздравил хористов, а двух самых маленьких первого ряда обнял и расцеловал, от Комитаса Туманян уже знал о мужественном поведении Варана Тер-Аракдяна во время армяно-турецких столкновений и, знакомясь с ним, сказал:

Так кто же ты, парень, орел или соловей? И то, и другое. Да и как же иначе? Народ, порождающий хитроватых лисиц и трусливых зайцев, не выживает. Нам нужны молодцы с львиным сердцем и с орлиной смелостью. Так ведь? — обратился он к окружающим его хористам.

- Так! В один голос ответили они.

После концерта Туманян пригласил Комитаса и Вааяа к себе домой.

Расходились по домам и слушатели тифлисского концерта; одни уходили радостные и счастливые, другие — тая в сердце злобу, которая завтра в газетах выльется в утверждение о влиянии Баха и Вагнера, были и третьи, которые воротили нос от армянской крестьянской песни.

После трех запрограммированных концертов комитасовский хор должен был возвратиться в Вагаршапат. Но началась забастовка закавказских железнодорожников и группа смогла выехать из Тифлиса лишь через десять дней.

Несмотря на одержанную в Тифлисе победу, Комитаса по возвращении тревожило, что многие не приняли его песен и даже ругали их. А может, так и должно быть? Воспитанные на песнях Кара-Мурзы и Екмаляна, они не могли сразу воспринять его. Что бы там не было, надо разобраться и в потоке обычной брани выделить голоса умных и серьезных оппонентов. Если знания и вкус его в какой-то мере изменили ему, значит, он сам дал повод для этих выступлений. Но покамест он не мог согласиться с тем, что песни его претерпели чужеродное влияние.

Напряженные годы студенческих занятий остались позади, но их сменила не менее, а даже более напряженная пора творчества. Дало о себе знать переутомление, Комитас заболел и слег в постель. А надо было торопиться, надо было спешить. Нужно найти ключ к прочтению хазов. Ведь многое в этом направлении им уже сделано. Вот ждут его присланные из Токата и Кесарии новые книги хазов, которые во многом помогут ему в этом деле. И это не все. Многочисленные поклонники ждут, когда он закончит работу над начатыми операми «Вардан», «Сасунские безумцы», «Издержки вежливости», «Ануш». Но прежде многое надо еще сделать в исследовании народных песен. Без завершения этой работы, без выяснения истоков народного музыкального языка и стиля нельзя приступить к такому серьезному и большому делу, как опера. Иначе повторятся прежние ошибки. И искать истоки он должен в народной крестьянской песне, .ибо в .ней отражается душа .народа, а, значит, язык и стиль национальной музыки. Словно заколдованный, он не мог вырваться из круга этих вопросов.

А тут еще врачи требуют, чтобы он прервал, хотя бы на время, свою работу. Хотя бы на время летних каникул, иначе не трудно предположить, какие последствия его ждут.

34 песни за 3 часа

Товарищ Комитаса по семинарии архимандрит Ерванд давно уже приглашал его провести лето в Ариче. В селе этом находился прославленный монастырь, видевший много празднеств на своем веку.

Комитас приехал в село на праздник вардавара. На праздник съехалось множество паломников из окрестных сел и даже из отдаленных армянских провинций. Это был красочный мир народных костюмов, музыки и песни, который заставил Комитаса забыть о своей болезни. об усталости и советах врачей. Он весь день провел среди этих людей, прислушиваясь к словам и мелодии песен, стараясь запомнить движения танцующих. Это была его стихия. Только одно ему не нравилось и он заговорил об этом с архимандритом Ервандом.

— Мне это больше напоминает гулянье, чем паломничество. А зурну эту я не выношу. В народе говорят, что песня зурны сладка издали. По мне же, лучше, чтобы ее не было вообще! Проклятый ревущий звук любую стену пробьет. Она здесь забивает все инструменты. Ты ведь заметил, что народ плохих музыкантов называет зурначи — значит, есть в том смысл. Да, не исчез истинный вкус. Полагают, что зурну к нам завезли татары во времена Ленг-Тимура. Не наш этот инструмент и хочется, чтобы народ скорее это понял и вернулся к свирели, к древнему, исконно армянскому инструменту.

Через день после праздника брат архимандрита Ерванда (об этом его просил Комитас) собрал во дворе монастыря деревенских девушек на хоровод. Многолетние исследования Комитаса привели его к убеждению, что источником происхождения армянской песни является

деревня, а в деревне ее хранителями являются женщины и девушки. Мужское население, общаясь с «внешним миром», сталкиваясь в городах с песнями ашугов, легко поддается влиянию и искажает армянскую песню. В то время как женщины не слышат инородных песен и не поют их. Они и есть настоящие хранители армянской песни. Чтобы не смущать девушек, Комитас заранее взобрался на крышу монастырской гостиницы и там приготовился записывать. Вначале их пришло четверо. Они сплели руки за спинами и начали танец. Сначала молча, равномерно переступая вправо, дважды описали круг. Потом одна из них, молоденькая девушка в цветастом платье, запела:

Аман Телло, Телло,