Вечный воитель. Книги 1-16

Свидания были достаточно невинными — касания рук, легкие поцелуи, нежные слова любви и разговоры о свадьбе. Иссольда очень любила отца и чувствовала, что известие о ее браке с бароном глубоко расстроит его, и все же не могла устоять перед обаянием Мелиадуса. У нее не было даже уверенности в том, что это любовь. Она просто отдавалась тому волнению и чувству какой-то таинственности, что сулили ей встречи с бароном.

В одной ночной рубашке она проворно бежала по темным коридорам и лестницам замка, бежала и не знала, что за ней следует некто в черном плаще, с длинным кинжалом в руках.

С сильно бьющимся сердцем, с полуоткрытым в улыбке влажным ртом Иссольда взбежала по винтовой лестнице башни и очутилась в темной комнате, где ее уже ожидал барон.

Он низко поклонился, потом привлек ее к себе и начал ласкать ее тело через тонкую шелковую рубашку. Его поцелуй на этот раз был более настойчивым, почти грубым, и она, тяжело дыша, вернула его, крепко обнимая широкую обтянутую замшей спину барона. Сейчас его рука двигалась вниз, лаская талию девушки, ее бедра, и на мгновение Иссольда прижалась к барону, но неожиданно почувствовала, как в ней возникает какая-то непонятная паника, и попыталась отстраниться.

Он не отпускал ее. Лунный свет, проходя сквозь узкое окно башни, падал на его лицо и выдавал охватившее барона возбуждение.

— Иссольда, ты должна быть моей. Сегодня вечером мы покинем замок и уже завтра будем за границами Камарга. Там твой отец не осмелится преследовать нас.

— Мой отец способен на все, — спокойно ответила она, — да и я сама не желаю доставлять ему беспокойство.

— Что ты хочешь сказать?

— Только одно — что не выйду замуж без его согласия на это.

— И он даст его?

— Думаю, что нет.

— Тогда…

Иссольда вновь попыталась вырваться, но барон крепко держал ее. Сейчас она была по-настоящему напугана. Она не понимала, как та пылкая страсть, что так волновала сердце, могла столь быстро превратиться в страх.

— Я должна идти. Отпусти.

— Нет, Иссольда! Я не привык, чтобы мне отказывали. Сначала твой упрямый отец, теперь — ты! Я скорее убью тебя, чем позволю уйти, не добившись обещания уехать со мной.

Он притянул ее к себе и попытался поцеловать. Она застонала.

Вдруг в комнате появилась темная закутанная в плащ фигура. Стальной клинок блеснул в лунном свете, и барон, не выпуская девушку из объятий, обернулся.

— Отпусти ее, — сказал неизвестный. — Иначе я забуду про законы гостеприимства и убью тебя.

— Богенталь! — зарыдала Иссольда. — Беги за отцом. Тебе не справиться с ним!

Барон Мелиадус засмеялся и швырнул Иссольду в угол.

— Драться? С тобой? Ты смеешься, философ? Отойди. Я уйду, но ее возьму с собой.

— Уходи один, — ответил Богенталь, — сделай одолжение. Уж очень не хочется отягощать свою совесть убийством. А Иссольда останется здесь.

— Она уйдет со мной, причем этой же ночью — хочет она того или нет! Плащ Мелиадуса распахнулся, и Иссольда увидела короткий меч, висящий у него на поясе. — В сторону, господин Богенталь, или я обещаю, что вам не придется сложить сонет о сегодняшней ночи.

Богенталь не сдвинулся ни на шаг.

Гранбретанец, взявшись за рукоять меча, почти неуловимым движением обнажил его.

— Это твой последний шанс, философ.

Богенталь молчал. Не мигая, он смотрел на барона, и только слегка дрожала сжимающая кинжал рука.

Иссольда истошно завизжала. Пронзительный крик эхом прокатился по замку.

Барон, рыча от злости, повернулся к ней и поднял меч.

Богенталь прыгнул вперед, неуклюже нанося кинжалом удар. Но кожаные доспехи защитили барона. Мелиадус, презрительно смеясь, обернулся. Он ударил мечом дважды: первый раз — в голову, второй — в грудь Богенталя, и поэт-философ упал, заливая кровью каменный пол. В отчаянии Иссольда снова закричала. Барон наклонился, схватил ее, выворачивая руку так, что Иссольда застонала, и перекинул через плечо. Потом он вышел из комнаты и начал спускаться.

Для того, чтобы попасть в свою комнату, ему надо было пройти через парадный зал, и вот когда он вошел туда, с другой стороны зала до него донесся шум. В отблесках угасающего огня, в дверях, сквозь которые он намеревался пройти, барон увидел графа, одетого в просторный домашний халат, с огромным мечом в руках.

— Отец! — закричала Иссольда, и гранбретанец, сбросив ее на пол, выставил вперед меч.

— Значит Богенталь был прав, — прорычал граф. — Ты оскорбил мое гостеприимство, барон.

— Я хочу вашу дочь, граф. Она любит меня.

— Тебе так кажется. — Граф взглянул на поднимающуюся на ноги, рыдающую Иссольду. — Защищайся, барон.

Мелиадус нахмурился.

— Мой меч — шило в сравнении с вашим. И кроме того, у меня нет желания драться с человеком ваших лет. Вероятно, мы сможем договориться…

— Отец! Он убил Богенталя!

Услышав это, граф задрожал от гнева. Он подбежал к стене, где висела целая коллекция разнообразного оружия, сорвал с крюка самый большой меч и швырнул его под ноги барону. Меч, упав, загрохотал на каменном полу. Мелиадус, отбросив свой меч, нагнулся и схватил брошенное ему оружие. Теперь преимущество было у него — он был в кожаных доспехах.