Вечный жемчуг.

— Беседуете...— непонятно сказал Володька.

— Где Василек? — с тревогой спросил Валерка.

— Сейчас придет... А сабля у тебя острая. Ж-жик — и нет куста.

— Хороший клинок,— со скрытым беспокойством откликнулся Валерка.— Он где? Не потеряли?

— Вот он.— Володька поднял с земли палаш.— А без него ты мог бы построить лабиринт?

— Без него не мог бы. Давай сюда...

— Сейчас...— Володька сделал шаг назад.— Тут где-то была щель в камне... Ага!

Клинок звякнул о валун. Володька замер на миг, потом рванулся назад и навзничь упал в траву. Раздался короткий звук лопнувшей стали.

Мы подскочили к Володьке, а с другой стороны, роняя ветки, подлетел испуганный Братик.

Володька лежал на спине, прижимая к груди обломок палаша.

— Ты с ума сошел! — заорал Валерка.

Володька встал и отбросил обломок.

— Это ты сошел с ума,— сердито сказал он.— Я же слышал... Ишь чего задумал!

Валерка сразу притих и опустил руки.

— Ну и дурак,— сказал он совсем по-мальчишечьи.— Ну и будем сидеть здесь всю жизнь.

— Не будем сидеть,— негромко, но твердо возразил мой Володька.— Мы пойдем. Что-то все равно должно случиться. А чтобы случилось, надо идти.

12

Мы шли.

Сначала под ногами были мелкие камни, а у колен качались пушистые метелки на тонких стеблях. Потом вышли мы на твердую плоскость. Свет Млечного пути стал еще ярче, и видно было на сотню шагов. Я разглядел шестиугольные каменные плиты, ими оказалась покрыта широкая полоса земли. Она прямой лентой уходила к звездному горизонту.

— Смотри, Дэни, дорога,— сказал Братик и взял Валерку за руку. Другую руку он протянул Володьке, а Володька крепко сцепил свои пальцы с моими. Мы тесной шеренгой зашагали по гранитным плитам. В непонятном тихом мире, в неизвестном времени, не зная куда...

Справа мерцал океан, слева и впереди терялась в ночи каменистая равнина. Отдаленно шумели волны. Ветра не было. От нагретого за день гранита поднимался теплый воздух. Идти было легко, прямой ровный путь слегка убаюкивал, успокаивал.

— Хорошая дорога,— сказал я.— Здорово строили ваши древние мастера.

— Это не древние,— отозвался Валерка.— Это, наверно, наоборот... Я смотрю на звезды, они сдвинулись так, как должны стоять в далеком будущем...

Володька мой слегка сбил шаг.

Я спросил:

— Но если сейчас... другое время, то почему все по-прежнему? Пустой остров.

— Он же далекий. Заброшенный...

— Но на планете, наверно, все не так. Ты не хочешь... в это будущее?

— Не хочу,— тихо ответил Валерка.— Я для него ничего не сделал еще...

— Дэни,— вдруг сказал Володька хмуро и незнакомо.— Если вернетесь, вы там постарайтесь, чтобы не было у вас такого будущего.

— Какого? — тихо, но с тревогой спросил вместо Валерки Братик.

— Вот такого...— Володька мотнул головой.— Зачем вам будущее с военными самолетами? Это же взлетная полоса...

Мы с полминуты шли молча, уже иначе глядя на гранитные шестиугольники. Из щелей росли кустики и трава.

— Все уже заброшено,— сказал я.

Володька все так же хмуро ответил:

— А пока не забросили, сколько было крови...

«Туп-туп, туп-туп»,— мягко стучали наши шаги, и казалось, что вся планета пуста.

Неужели все оказалось напрасным? Зря погибли барабанщики, зря дрался я с Канцлером?

— Но почему военные? — нерешительно спросил Валерка.— Может быть, просто самолеты?

Володька глотнул и сказал:

— А у меня папа был военный летчик... Он меня брал один раз на аэродром, семь лет назад. Я маленький был, но помню: кругом степь и ничего нет, только бетонная полоса, почти такая же...

А я-то думал, что все знаю про Володьку. Они с матерью про отца никогда не говорили, и я считал, что Володька всю жизнь рос без него.

— Ты никогда не рассказывал... Он в самолете погиб?

— В машине,— тихо сказал Володька.— Они ехали вдоль полосы, а на взлете взорвался истребитель. Ну и осколком в бензобак... Машина тоже взорвалась, их обоих и убило сразу, с братом...

— Брат тоже был летчик? — спросил я.

— С моим братом, с Васькой. Мы же были близнецы... Меня тогда в наказанье за что-то дома оставили, а он с папой поехал...

«Туп-туп, туп-туп»,— глухо ударяли наши кеды по взлетной полосе. И беспощадно ярким светом горели звезды. Между ними то и дело вспыхивали серебряные стрелки метеоритов.

— Так вы постарайтесь...— опять сказал Володька.

— Если вернемся,— сказал штурман Дэн.

— Для этого надо вернуться, Дэни,— сказал Братик.

— Надо. А как? Между прочим, не я сломал клинок...

— Надо всем вернуться,— тихо и упрямо отозвался Володька.— Ты же не знаешь... Может быть, все сделалось не так оттого, что ты не ушел в плаванье. Надо вернуться и пойти.

— Ну, придумай, как...— со сдержанной досадой откликнулся штурман Дэн.

— Я думаю,— с непонятной усмешкой сказал мой Володька.

Мы прошли уже несколько километров, а полоса не кончалась: видимо, для здешних самолетов был нужен очень длинный разбег. Что нас ждет, когда оборвется эта дорога? Самолеты в конце полосы взмывают в небо. А что будет с нами?

Я надеялся на какое-то чудо: вдруг неведомые силы пространства и времени унесут нас на дождливую улицу дачного поселка! Это было бы самое хорошее. Но за этим хорошим пришло бы и самое горькое: прощанье с Валеркой и Братиком.