Вечный зов

После ее возгласа все будто враз сбросили оцепенение, зашевелились, заговорили. Жена Семена, Наталья Александровна, стала хлопотать у накрытого для ужина стола, а Ольга Яковлевна подошла к матери Семена.

– Здравствуйте, Анна Михайловна...

– Здравствуй, дочка, – ответила та, поглядев ей прямо в глаза. Поглядела так, что Ольга Яковлевна опять смутилась и невольно произнесла:

– Я так рада...

– Чему? – спросила Анна.

– Семен много рассказывал тогда о вас... и о своей жене.

– Ну, а теперь ты о нем расскажи всем нам. Давайте к столу. Наташенька, рассаживай гостей.

...Потом Ольга Яковлевна негромко вспоминала, как она познакомилась с Семеном на рытье окопов неподалеку от станции Лукашевка под Курском, о встречах и разговорах с ним, добросовестно излагала все подробности, кроме, конечно, одной. Понимая, что Иван Силантьевич тоже рассказывал не раз о том времени, она постоянно обращалась к нему, прося уточнить день или какие-нибудь обстоятельства.

Он припоминал, уточнял, и ее рассказ получался еще более убедительным.

Рассказывая, Ольга Яковлевна то и дело поглядывала на свою дочь и на Елену, сидящих рядом. Нет, они совсем не походили друг на друга. Одна была чуть выше, другая ниже, волосы у Ирины темные, у Елены русые; у дочери Натальи Александровны было круглое лицо, брови густые и разметистые, губы тонкие, очерченные резко, нос с горбинкой, а у ее дочери нос прямой, губы припухлые, брови круто выгнутые, редковатые, а лицо удлиненное. Но глаза! У обеих были глаза одинакового цвета – светло-серые, с голубоватым отливом, как у Семена, их отца! И даже разрез глаз был одинаков, и Ольге Яковлевне казалось, что все – и мать Семена, и его жена, и брат Дмитрий, и дядя его Иван – все смотрят на Лену с Ирой и все давно заметили, что глаза у них одинаковые...

Когда Ольга Яковлевна рассказала все, что могла рассказать, когда заканчивали они ужин, к дому подъехала машина, все услышали, как хлопнула дверца. Затем раздался негромкий стук костыля по бетонному полу за дверью. Наталья Александровна, не дожидаясь звонка или стука в дверь, пошла открывать.

– Ну-ка, ну-ка... Очень хочу я поглядеть на приемную дочку Якова Николаевича, – раздалось из коридора. Затем в комнату вошел грузный старик с широким открытым лбом. – Здравствуйте. Кружилин Поликарп Матвеевич, бывший секретарь здешнего райкома партии...

– Здравствуйте, – встала Ольга. – Отец очень часто говорил мне о вас...

– Да, не один год мы с ним вместе работали, – сказал Кружилин, – и всякое бывало между нами...

– Садитесь, Поликарп Матвеевич. – Наташа пододвинула к столу свободный стул.

– Спасибо, Наташенька... Значит, погиб Яков Николаевич?

– Да, – негромко ответила Ольга Яковлевна.

– Мы все так и считали. Иначе бы дал о себе знать, написал бы... Когда и как это случилось?

– Осенью сорок четвертого на Буковине. Есть там небольшой городок Вижница, а под ним горный хутор Базилин, неподалеку от румынской границы. Там он... там его... – Голос Ольги Яковлевны прервался. – Бандеровцы его, украинские националисты, казнили.

За столом установилось мертвое молчание. Оно стояло долго. Все глядели на Ольгу Яковлевну, а та, достав из сумочки платок, вытирала глаза.

– Как же это... казнили? – спросил наконец Кружилин.

– Они его, как бревно... пилой на козлах... распилили.

Вскрикнула дико Лена, вскочив. Побледнел Иван. Анна и Наташа были неподвижны, лицо каждой из них превратилось словно в камень. У Дмитрия Савельева перекосились брови, затем правая бровь начала мелко подрагивать. Он смотрел на Ольгу Яковлевну как-то исподлобья, враждебно, будто именно она была виновна в страшной гибели Алейникова, которого он немного помнил.

– Пилой... – прошептал Кружилин, дряблые, серые щеки его порозовели, к ним прихлынула кровь. – Расскажите.

– Не надо! – выдохнула Лена, схватилась за плечо Дмитрия, будто боялась упасть.

– Надо, – хрипло произнес тот. – Это, Лена, всем надо знать, как и за что умирали люди, какой ценой оплачено все, что нам оставлено...

– Это правильно, – кивнул Кружилин белой головой. – Рассказывайте.

– Это ужасно! Это ужасно! – дважды произнесла Ольга Яковлевна, всхлипывая.

– Успокойся, мамочка, и расскажи, – ровным голосом произнесла Ирина. – Все, что знаешь.

• • •

В конце сентября сорок четвертого на Северной Буковине, под горным хутором Базилин, приткнувшимся у скал неподалеку от перевала Шурден, снова сошлись пути Якова Николаевича Алейникова и бывшего его подчиненного Алексея Валентика...