Вечный зов (Том 2)

В деревне Облесье, неизвестно почему так называвшейся, - стояла она как раз среди самой дремучей тайги, провалившись на дно горной котловины, - была почта, дня через четыре Савчук съездил туда на верховой лошади, позвонил Нечаеву, объяснил директору завода, что тут, на месте, исходя из условий, он принял несколько иное решение, а распиловку бревен на доски прекратил.

- Ну что ж, пожалуй, пожалуй, - глуховато покашливая, произнес Нечаев. Тебе на месте виднее.

- Не мне, Филату Филатычу. Любопытный старикан. Вяжет плоты каким-то известным ему только способом, материт всех остервенело... Позавчера на ночь уехал куда-то. "Погляжу, говорит, чем белки дышат". Прилетел вчера к обеду, загнав лошаденку, заматерился еще яростнее. Через неделю, утверждает, вода поднимется. Надо как-то нам бы его... премировать побогаче.

- Сделаем. Как вообще-то там?

- Лесу достаточно навалили. Успеть бы плоты сколотить. Я уж почти половину людей по требованию Филата Филатыча ему отдал. А у вас как?

- Все нормально. Слушай, ты что с моей секретаршей сделал?

- То есть? - не понял сразу Савчук.

- Чуть с ума она не сходит все эти дни. В Москву было кинулась... "Обрекаешь, говорю, меня на смерть ты, как я тут без тебя? Дай отцу телеграмму, письмо напиши... Теперь-то уж нашли друг друга".

- А-а, - сказал Савчук. - А это точно его дочь?

- Здравствуйте... Чья ж еще? Сегодня она с ним по телефону говорила.

- Он позвонил?

- Да нет, мы отсюда Наркомат вызвали.

Возвращаясь из Облесья, Савчук думал о состоявшемся разговоре с директором. Голос у Нечаева вроде бодрый, покашливает только. Значит, оправился после того жестокого приступа в кабинете у Кружилина. С недоумением размышлял о Наташе Мироновой, вернее, о ее отце-генерале. Это был еще не старый, только очень измученный, кажется, язвенной болезнью человек. На лице его выделялись брови, не очень густые, но разметистые. Глянув на эти брови, Савчук вспомнил, что и у Наташи такие же, и сразу подумал: не он ли ее отец?

- Простите, Александр Викторович, у вас нет... дочери Натальи?

- А что? - вскинул он свои темные, недоверчивые глаза. Взгляд у него вообще был какой-то отчужденный, немного испуганный, будто он от каждого собеседника ждал подвоха, ловушки, и это не вязалось с его генеральской формой, с его положением в Наркомате. - Была у меня дочь по имени Наташа. Но она погибла вместе с матерью, моей женой, во время эвакуации. Я навел все справки... Их эшелон разбомбили.

- У нас в Шантаре, на нашем заводе, работает Наталья Александровна Миронова. Ей лет двадцать - двадцать один. Я не знаю, ваша ли это дочь, но брови у нее... И глаза... И она из эвакуированных.

- Боже мой! - Миронов шагнул из-за стола к Савчуку. - Неужели жива? Я немедленно позвоню в Шантару...

Вернувшись из Наркомата и закрутившись с делами, Савчук как-то не выбрал времени рассказать Наташе о встрече с ее отцом, полагая к тому же, что они давно созвонились. Раза два у него мелькало удивление, почему ж Наташа сама не отыщет его и не расспросит о подробностях этой встречи, но тут же эта мысль пропадала в суматохе. И только перед самым отъездом в тайгу, когда грузовики уже выехали за территорию завода, а Савчук из проходной прощался с Нечаевым, решил перемолвиться с Наташей.

- Я слушаю, Игнат Трофимович, - сказала Наташа в трубку.

- Ты что ж об отце-то ничего не спросишь? Все-таки я живого его видел.

- О каком?.. Что-о?! - В трубке что-то захлебнулось, послышалось частое дыхание. - Постойте... Вы это... со мной говорите? С Наташей?

- Да ты что? - растерялся даже Савчук. - Погоди... Я в Наркомате встретил твоего отца. Он обещал позвонить тебе сразу. Разве он не звонил?

- Не-ет, - растерянно промолвила девушка. - Постойте... Я сейчас к вам... Вы откуда говорите?

- Я из проходной. Но меня ждут люди. Грузовики с заведенными моторами.

- Нет, не-ет! - закричала Наташа. - Подождите меня!

...Над тайгой по-прежнему палило солнце, даже в тени под деревьями было душно и влажно, как в парной бане. Лошаденка, привычная к такой жаре, шла резво, только время от времени фыркала да мотала хвостом, пытаясь отогнать комарье. Савчук, запарившийся в пиджаке, решил было его снять, но тут же надел, потому что комары, как шильями, тотчас начали прокалывать рубаку на спине, на плечах.

Да, странно это, что Миронов не позвонил дочери, как обещал, не дал даже телеграммы, раздумывал Савчук, покачиваясь в седле. Вообще никак не сообщил о себе, пока дочь сама не позвонила.

За обратную дорогу эта мысль несколько раз возвращалась к Савчуку, неприятно беспокоя чем-то...

Вернулся Савчук уже затемно, выслушал доклад Мазаева о том, что сделано за день, остался доволен.

- Многие только, что на сплотке, кашлять начали, - сказал Мазаев. - Старик их целый день в воде держит. А сам как железный, зараза... Одна лошадь ногу сломала. Пристрелить пришлось.

- Эти как... марафонцы, которые подрались?

- Работают, как звери.

- Людей на сплотке менять надо...

- Да меняем.