Вечорница. Часть 1

Бабы наши закивали молча. Сами разглядывают незнакомца – одет он во всё тёмное, а лаптей на ногах нет, босой, всё вроде ладно, только руки какие-то нечеловечьи – огромные, волосатые, и не ногти на них, а когти звериные. Жуть взяла баб-то в тот момент, да что делать, бежать поздно, да и куда бежать, дороги всё равно не знают.

– Выведу я вас, только с уговором – дорогу сюда чтобы забыли и больше тут не появлялись.

Бабы снова кивают, мол, на всё согласны, только бы выбраться.

Пошёл мужик вперёд, бабы за ним. Идут тихонько, сами думают, как бы ещё дальше в глушь не завёл, кто знает, что у него на уме. И вот одна из них, что постарше была, потихоньку начала себе под нос молитвы шептать, и не слышно вовсе, губы только шевелятся. А мужик тот как подскочит к ней, схватил её за руку, глаза горят недобро и прорычал:

– Если не замолчишь, никогда отсюда не выйдете!

Замолчала она, дрожат бабы, слово молвить боятся. Идут следом за мужиком. Но не обманул он их, вывел на Русь Святую, всё же. Махнул лапой своей, мол, вон она деревня, видите? Идите.

Прошли те вперёд сколько-то, оглянулись, а позади, промеж деревьев-то волк стоит! Невысокий вроде, но крепкий, жилистый. Бросились бабы с пригорка вниз, к деревне, а за спиной вой раздался протяжный.

– Откуда же он взялся, деда?

– Кто его знает? Может уродился таким, такие рождаются с зубами и в зеркале отражаются как зверь, а не человек. Может проклятье на его наложено было, а может сам был колдуном и умел.

С тех пор бабы наши вообще перестали в лес ходить, боялись шибко. Ягоды на поле собирали, что за деревней сразу. Ну а мужикам деваться некуда, им дрова надо заготавливать на зиму, охотиться опять же. Да и мало ли чего там бабам показаться могло. Тем более больше никто того мужика не встречал.

А после стал кто-то по ночам коров резать прямо в хлеву. То у одних поутру корову найдут растерзанной, то у других. И что самое интересное – собаки не лаяли по ночам, не слыхать было, а ведь если бы волка почуяли должны были рычать, а тут ни звука.

Мужики решили в лес идти, всё одно – на волка грешат. А бабы, те сразу того мужика вспомнили.

– Не иначе как оборотень он, – твердят, – Он это по ночам шастает.

И вот значит ушли мужики охотиться на волка. Долго их не было. А когда вернулись, то рассказали, что нашли логово оборотня, да его самого упустили, увидели они мужика того меж деревьев, да когда пошли к нему, он на землю упал, перекувырнулся через себя и тут же волком оборотился и убежал, так что и не догнать его было, однако же подстрелили они ему заднюю лапу.

После вроде притихло маленько всё в деревне, скотину никто не трогал. Да вдруг мужик пропадает один, поехал в город на телеге, а вечером конь вернулся с пустой телегой, без хозяина. Искать стали. И нашли в лесу одну одёжу от того мужика и больше ничего. Как сквозь землю провалился. Тут деревенских злость взяла, решили мужики во чтобы то ни стало изловить оборотня. Сказали, мол, пока не изловим и домой не вернёмся.

Бабка одна, которая кой-чего понимала тоже, дала им с собой пояс особый, наговорённый, на том поясе узелки были завязаны с молитвой, Этот пояс велела она возле той землянки кругом расстелить на земле, мол, войти в тот круг оборотень сможет, а вот выйти обратно уже не по силам ему.

Сделали мужики всё, как она велела. Устроили засаду у той землянки и на третьи сутки подстрелили зверя. В логово своё он вернулся в волчьем обличье, а как убили его, так на землю упал и человеком оборотился, только лапы не успели, так и остался – до колен как человек, а после – волчьи лапы. Жутко, говорят, это было видеть.

А как всё кончено было, решили мужики ту землянку разворотить, чтобы и следа не осталось, и памяти. Как стали ломать, то нашли платья да ленты, да одёжу мужскую, видно людей он сюда таскал, нечистый. Смрад стоял в той землянке страшный.

После того тихо стало в деревне. Однако народ помнит и по сей день ту историю. Так то.

Двоедушник

– Слыхал я от отца такую историю, – повёл разговор дед Семён однажды долгим осенним вечером, – Как в деревне одной двоедушник жил, и как отец мой с ним повстречался.

– А кто это, деда? – подивилась Катя незнакомому слову.

– А это человек, – ответил дед, – Обычный с виду-то, вот только внутри него, окромя своей души, Богом данной, поселяется ещё одна… Да и как сказать? И не душа это вовсе, конечно, а сущность какая-то. Днём ни за что не догадаешься, коль в таких делах несведущ, а вот ночью, как ляжет спать такой человек, так эта сущность свободу получает, на волю выходит из него, а там уж и творит, что ей вздумается. Но, кто понимал маленько, те могли распознать двоедушника.

– И что же там случилось в той деревне? – спросила снова Катя.

– А вот послушайте, – сказал дед и начал рассказ.