Веда. Постижение Руси. Начало XXI века

Это свет его бытия, в котором надо еще понять как быть. Ибо бытие всех предыдущих существований, пережи­ваний, никаким местом даже не намекало на его величествен­ное бытие. И если я в какой-то мере привык частично быть человеком, сформировал свою духовную культуру, свой мир и живу в нем, ибо духовность иных культур и миров меня не вдохновила, то тут надо было оставить все, все-все, что вы­страдано, что достигалось громадными усилиями. В таких условиях, в которых я оказался на этом перевале, это было возможно, ибо все это здесь уже не имело значения, ибо с физическим концом этих адаптированных к земле форм духовности уже не нужно. Я просто понимал, что должно выжить, и бросал на это весь свой резерв до самого конца. В принципе, я приближался к Всевышнему, когда я бежал с Белухи во время крутого снегопада, но там я хотя бы знал в какую сторону идти, там было еще раннее утро, и просто замерзал в этих сугробах, и у меня не было сил продираться сквозь них. И после тотальной молитвы пробилось солнце сквозь тучи, и позже я увидел следы человека, и это меня быстро привело в себя. Но в сам момент молитвы в какое- то мгновенье я ощутил иерархию — лестницу Всевышнего, этот присутствующий восходящий свет. Но здесь я до сих пор не пойму, что сыграло роль. Да, я несколько часов на последнем пределе вслух призывал Всевышнего. Но его присутствие я ощутил как бы частью того места, в которое я прорвался. Чисто по-человечески оно было пугающим. Справа и слева — высокая гряда гор со скалами наверху и с полесьями внизу, круто нависающими над каньоном, и сам заросший, заваленный узкий каньон, на дне которого по­стоянно исчезающая, еле заметная тропинка. Но по этому каньону, было ощущение, разливалось чье-то величествен­ное дыхание, и чем дальше я продирался по нему, тем от­четливее было ощущение этого присутствия. Я молил Все­вышнего укрепить меня и направить меня верной тропой. И я шел как на автомате. И что-то меня повело на правую гряду вверх из каньона. Уже отчетливо ощущалось дыхание Байкала, да, именно оно было тем физическим отражением дыхания Всевышнего, именно по дыханию Байкала я ощу­щал это присутствие Всевышнего. Он как будто где-то там дальше восседал на своем величественном троне. Уже поч­ти стемнело, и вдруг тропинка вывела прямо на небольшую полянку, где стоял маленький домик со всеми удобствами снаружи. Вот это Всевышний, его забота еще и на физиче­ском плане! Это меня потрясло! Я зашел в домик. Там все аккуратно: печурка и иконка мученика Виктора на окошке, затянутом полиэтиленом. Во дворе скамейки со столиком, умывальник, место под кострище для приготовления пищи в виде камина у столика, и цветы, всякие разные красивые дикие цветы, которые тому берегу, увы, и не снились. Я еще не успел отойти от всего того ужаса моего безнадежного положения, но я уже очень явно ощущал присутствие Все­вышнего не только в своей далекой от Земли обители, но и здесь, именно здесь в конце этого каньона, где на берегу ве­личественно шумящего Байкала в прекрасных цветах стояли две беседки со столиками и скамейками. Эта поляна цветов находилась между двумя громадинами, которые завершали эту нескончаемую гряду гор, выходя в низком поклоне, спу­скаясь крутыми, почти обрывистыми берегами. Вот здесь и «жил» Всевышний. Но, чтобы его видеть, надо было всегда знать «как», и быть с ним. Стоило только в мыслях отвле­каться, как снова накатывал страх: а что дальше, а как я теперь отсюда выберусь?

Но теперь, я думаю, это не актуально. Я видел Все­вышнего, я был у него в гостях. Сижу сейчас на удобненькой скамеечке, за удобненьким столиком, сквозь прозрачные сосенки виднеется темно-синяя полоса Божественного Бай­кала, доносится легкий, приятный свежий ветер дыхания Всевышнего, да, он дышит на меня. Сегодня, наконец, го­лубое небо, солнышко и белые облачка. Сегодня праздник, сегодня встреча. Сегодня я в гостях. На моем столике стоит баночка с незабудками. Вокруг легко покачиваются на сво­их стебельках белые, сиреневые и желтые цветы. А еще, на подходе сюда я увидел удивительно редкой красоты цветы, таких я в жизни не встречал.