Ведется следствие

В купе генерального следователя велся разговор на схожие темы. Руперт Бессмертных только что закончил гонять своего стажера по самым разным темам, а теперь поглядывал на него, явно собираясь задать напоследок еще один каверзный вопрос.

– Изложи-ка, Малой, – сказал он, закинув ногу на ногу, – что тебе известно о юнце, так пылко преследующем нашу дорогую Каролину?

Дэвид откашлялся и выпрямился.

– Герберт Свищевски, – забарабанил он, – единственный сын Иоанна и Ханны Свищевски, наследник семейного состояния. Вследствие этого – чрезвычайно избалован, привык получать всё, что только пожелает, в мгновение ока.

– Без лирических отступлений, – поморщился Бессмертных.

– Так точно. Три года назад был отправлен родителями в столицу – получать высшее образование. Числится студентом Университета, однако на занятиях ни разу не появлялся. Присылаемые родителями деньги тратит на модных актрис, дам полусвета, обычных модисток, а также прочие развлечения, перечисление которых займет, по моей скромной оценке, около получаса.

– Можете опустить, – кивнул Руперт. – Что еще?

– Герберт Свищевски, согласно характеристике, слаб, внушаем. Склонен к драматизации событий. Судя по поведению, его можно заподозрить в душевной болезни, но, по наблюдениям, он вменяем. Отклонения, конечно, есть. Либо ему доставляет неизъяснимое удовольствие представляться жертвой безответной любви, либо он инфантилен, и предъявляемые им требования о благосклонности – не более чем истерика ребенка, выпрашивающего конфетку. Известно, что он может подолгу добиваться неприступной дамы, однако, заполучив ее, мгновенно теряет к ней интерес. Собственно, это следствие его тщеславия. Общедоступные… гхм… вещи его не привлекают, он привык получать самое лучшее.

– Иными словами, этот спектакль мы будем наблюдать еще долго, – задумчиво сказал следователь, опершись подбородком о сцепленные пальцы. – Бедная Каролина. Впрочем… Думаю, она тоже получит от этого представления некоторое удовольствие.

Дэвид счел за лучшее промолчать.

– Ну, посмотрим, как будут развиваться события, – заключил Бессмертных. – Хорошо, Дэвид, сегодня вы неплохо поработали. На завтра… Сходите-ка в библиотеку, возьмите Уголовный кодекс Каролевства и освежите в памяти статьи со сто восемнадцатой по двести первую. Проработаем кое-какие спорные вопросы.

– Библиотеку?.. – изумился Дэвид.

– Ах да, я забыл, что вы так и не поинтересовались историей создания и конструкцией Большого Королевского экспресса, – ядовито сказал Руперт. – Возьмите заодно книги по этой тематике, вам будет интересно, ручаюсь. На этом – всё на сегодня.

– А-а…

– Что?

– А как пройти в библиотеку? – убито спросил Дубовны.

– У проводника спросите, – посоветовал Бессмертных, нацепляя на орлиный нос очки и раскрывая пухлую книгу.

– Так точно…

Рано поутру Ян Весло, имевший на физиономии явные следы недосыпа, неслышно прошел по коридору вагона первого класса и, откашлявшись, постучал в купе Каролины Кисленьких. Он знал, что она встаёт рано, поэтому не опасался потревожить ее сон.

Дверь стремительно распахнулась, и если бы не выучка оперативника, быть бы ему мокрым с головы до ног – Каролина опрокинула над тем местом, где он только что стоял, полный таз холодной воды.

– Госпожа Каролина, что это с вами? – удивленно спросил Ян.

– Ох, это вы… – облегченно выдохнула та и зорко посмотрела по сторонам. – Заходите скорее!

– Случилось что-то? – недоумевал Ян.

– Случилось! – Каролина с грохотом швырнула таз для умывания на пол. Серебристое манто на неубранной постели попыталось забраться под подушку. – Герочка Свищевски случился… Вы не представляете себе, что это за пытка! Я наступила ему каблуком на ногу, больно наступила, ручаюсь, а он начал вопить, как счастлив от того, что я обратила на него внимание… А каково во втором часу ночи выслушивать вирши, которые этот ненормальный бормочет в замочную скважину?!

– Почему… в замочную скважину? – оторопел оперативник.

– Ну неужели бы я открыла ему дверь! Ах… – Каролина посмотрела на себя в зеркало. – Ну на кого я похожа? Под глазами синяки…

– Прекрасно выглядите, госпожа Каролина, – честно сказал Ян. – А я это… ну…

– Ну давайте, давайте, – нетерпеливо сказала женщина. – Вот честное слово, после того, что я слышала сегодня ночью, я вам слова дурного не скажу!

– Нет-нет, вы скажите непременно! – перепугался оперативник, вынимая из-за пазухи сложенные листы. – Потому что… ну… сами понимаете…

– Ну конечно, – улыбнулась Каролина, разглаживая исписанную бумагу.

– А что, – осторожно поинтересовался Ян, – у этого Свищевски всё действительно… плохо?

– Хуже не слыхала! – ответила женщина. – Нет, когда он читал чужие стихи, я еще могла это выносить, хотя он подвывал в самых неподходящих местах… Но когда он перешел к своим! Ян, школярские рифмы вроде «кровь-любовь» и «розы-слёзы» достойны занесения в анналы мировых шедевров поэзии… особенно по сравнению с этим ужасом. Я бы под страхом смертной казни запретила Свищевски писать стихи, а я всего лишь любитель!

– Ну, я тоже, – смущенно уставился в пол Весло.