Ведется следствие

– Я помогу, если что, – заверил фельдшер, преданно глядя на Бессмертных снизу вверх. – Не извольте сомневаться!..

– И не думаю, – хмыкнул тот. – Дэвид, что вы опять надулись? Вы были очень близки к разгадке, и на этот раз ход ваших мыслей меня вполне удовлетворил!

– Да? – просиял стажер и хотел сказать что-то еще, но его прервал стук каблучков, сопровождаемый громовым топотом.

– Ах, вот вы где! – выдохнула Каролина, угодив с разбегу в надежные объятия доктора Немертвых. Следовавший за нею поручик остановился как раз вовремя, чтобы не смести со своего пути всю живописную группу. – Там такое!..

– Что еще? – нахмурился следователь.

– Госпожа Приятненьких, кажется, сошла с ума, – сообщила писательница. – Господин Мягко-Жестоких пытается увещевать ее, но она даже к нему не прислушивается! Когда я решила, что пора позвать Теодора, она порывалась влезть на стол и станцевать что-то зажигательное, и ее как раз собрались вязать скатертями…

– А вот ее и несут, – пробасил поручик, посторонившись, чтобы пропустить стюардов, с натугой тащащих нечто спеленутое наподобие кокона. – Поймали-таки!

– Уважаемый Вит-Тяй, что же вы не помогли справиться с неадекватной дамой? – поддел Бессмертных.

– Он пытался! – вступилась за верного поручика Каролина. – Но госпожа Приятненьких начала к нему гнусно приставать… О, это было ужасное зрелище! А я как раз спешила к вам и потребовала, чтобы Вит-Тяй меня сопровождал…

– М-да… – произнес Немертвых, разглядывая извивающийся кокон, с одной стороны которого виднелась кокетливая прическа, а с другой торчали пухлые ножки в модных туфельках. – Случай тяжелый.

– Хм? – заинтересовался следователь.

– Скорее всего, эта дама уже была носителем intelligenza, – ответил доктор. – В легкой, почти неопасной форме она встречается у многих, да и разновидностей у этого заболевания немало. Ну а потом, когда эта госпожа отведала зараженной крови господина Упертых… Должно быть, началось ураганное развитие болезни.

– Бедняжка, – вздохнула Каролина.

Топорны посмотрел на брыкающиеся ноги со смешанными чувствами. Очевидно, злорадствовать ему не позволяло воспитание, посочувствовать от души он бы не смог, а лгать не желал.

– Ну и какое наказание вы ей определите? – напомнил Бессмертных.

Офицер суда пожал плечами.

– Дама сейчас невменяема и за свои действия не отвечает, – ответил он. – Ну а за покушение на господина Упертых… После излечения, если таковое состоится, – принудительные работы на благо Каролевства. С конфискацией имущества в пользу государства.

– Да, пожалуй, – согласился Бессмертных. – О, Людвиг, и вы здесь!

– Это было ужасно, Руперт! – пожаловался адвокат, утирая лоб белоснежным крахмальным платком. – Поверите ли – я впервые ощутил себя бессильным… Думаю, только теперь я начинаю понимать, каково работать с больными intelligenza, и пусть мне предстоит сталкиваться в основном со служащими, нельзя исключать и подобных случайностей!

– Чтобы вы – и оказались не готовы… – не поверил Бессмертных.

– Я полагаю, господин Мягко-Жестоких просто никогда не видал буйных пациентов, – подал голос Немертвых. – А описания всё же достаточно сильно разнятся с суровой реальностью.

– Именно! – адвокат прижал к груди Цисси.

– Полагаю, вам есть резон побеседовать с господином Упертых, пока его ненадолго отпустила болезнь, – заметил Немертвых. – Он – крупнейший специалист по intelligenza, и, хотя сам пал ее жертвой, может дать немало ценных советов.

– Непременно так и поступлю, – кивнул Мягко-Жестоких и решительно направился в указанную палату, пополнять багаж знаний.

– Уф… – выдохнул следователь, когда госпожу Полненьких занесли в купе и надежно зафиксировали. – Не экспресс, а сущий сумасшедший дом! Да, господа, у кого-то еще есть желание взглянуть на труп тапёра?

Желание выразил один лишь доктор, но остальные всё равно потянулись следом.

– Сюда, господа, сюда, – суетился фельдшер, проводя их дальше по коридору. По понятной причине мертвецкой на экспрессе не было, и до следующей остановки тело поместили в пустующем санитарном купе. – Вот он!

Присутствующие помолчали.

– Значит, говорите, сердечный приступ? – протянул следователь, рассматривая покойного.

– Э-э… – сказал фельдшер.

– Теодор, а при смерти от сердечного приступа люди всегда делаются такими… хм… фиолетовыми? В крапинку? – поинтересовался тот, не ожидая, впрочем, ответа.

– Он был совершенно нормальным, когда умер! – возмутился фельдшер. – Хотя… Вообще-то в последние несколько дней он жаловался на недомогание, и я еще отметил, что цвет лица у него такой…

– Какой?

– Немного нездоровый. Ну… бледный он был аж до синевы, – пояснил тот. – Потому сердечными каплями его и пользовали… А тут вон как! Но точно вам говорю, господа, когда его сюда положили, он хоть и был чуточку синеватый, но уж никак не фиолетовый! Тем более, в крапинку…

– Теодор, – воззвал следователь, – что-то подсказывает мне…

– Что это по нашей части, – закончил доктор и раскрыл саквояж. – Сделайте милость, обождите в коридоре, здесь и без того тесно. К тому же ароматы будут далеко не сладостными.