Веди свой плуг по костям мертвецов

– О нет, – застонала я. Мне трудно было смириться с этой мыслью, но я утешила себя, что они по крайней мере немного побыли свободными.

– Эти лисы уже не могли жить на воле, пани Душейко. Они бы погибли. Охотиться не умели, у них изменилось пищеварение, ослабли мышцы. Что им с их великолепного меха на свободе?

Волчье Око посмотрел на меня, и я заметила, что его радужка имеет очень неоднородную пигментацию. Зрачки же были самые обычные – круглые, как у всех.

– Не расстраивайтесь так. Не переживайте за судьбу всего мира. Все будет хорошо. – Он вскочил со стула. – Ну, за работу. Мы будем собирать эти ели. Не желаете купить немного дров на зиму? Дешевле обойдется.

Я не желала. Когда он уехал, я ощутила болезненную тяжесть собственного тела, мне действительно совершенно не хотелось идти ни на какой бал, да еще к занудным грибникам. Люди, которые целыми днями бродят по лесу в поисках грибов, не могут не быть жуткими занудами. 

* * *

Мне было жарко и неудобно в моем костюме; хвост волочился по земле, и приходилось следить, чтобы на него не наступить. Я подъехала на Самурае к дому Матохи и в ожидании его любовалась пионами. Через некоторое время он появился на пороге. От восторга я потеряла дар речи. Матоха был в черных ботинках, белых чулках и прелестном цветастом платье с фартучком. На голове – красная шапочка, завязывавшаяся под подбородком лентами.

Он злился. Сел на переднее сиденье и до самого склада не сказал ни слова. Свой красный головной убор держал на коленях и надел лишь тогда, когда мы остановились у входа.

– Как видишь, у меня напрочь отсутствует чувство юмора, – заявил он.

Народ стал съезжаться сразу после службы за здравие грибников, как раз начинались тосты. Их с энтузиазмом подхватывал Председатель, настолько уверенный в собственном обаянии, что пришел в обычной одежде, изображая, таким образом, самого себя. Большинство гостей еще переодевались в туалете; видимо, не посмели явиться в костел в маскарадных костюмах. Но был здесь и ксендз Шелест, в своей черной сутане, с нездоровым цветом лица он тоже напоминал человека, только что нарядившегося ксендзом. Приглашенный Ансамбль деревенских домохозяек спел несколько народных песен, потом заиграл оркестр, состоявший из одного человека, который ловко управлялся с клавишными; он довольно удачно наигрывал разные хиты.

Так все это выглядело. Громкая и навязчивая музыка. Разговаривать под нее было трудно, так что все занялись салатами, бигосом и мясной нарезкой. В плетеных корзинах, имевших форму различных грибов, стояли бутылки водки. Поев и опрокинув пару рюмок, Шелест встал и попрощался. Лишь после этого люди пошли танцевать, будто присутствие ксендза их смущало. Звуки отражались от высокого потолка старого здания и с грохотом валились на танцующие пары.

Неподалеку от меня сидела, застыв в напряженной позе, миниатюрная женщина в белой блузке. Она напоминала мне Собаку Матохи, Марысю – такая была нервная и возбужденная. До этого я видела, как она подошла к подвыпившему Председателю и несколько секунд разговаривала с ним. Он наклонился к женщине, потом раздраженно поморщился. Схватил ее за плечо и, видимо, слишком сильно сжал, потому что она дернулась. Потом махнул рукой, словно отгоняя надоедливое Насекомое, и исчез среди танцующих пар. Поэтому я подумала, что это, наверное, его жена. Она вернулась к столу и теперь ковыряла вилкой бигос. А поскольку Матоха в костюме Красной Шапочки отнюдь не скучал, я подсела к ней и представилась.

– А, это вы, – сказала она, и на ее печальном лице возникла тень улыбки.

Мы попытались поговорить, но к громкой музыке прибавился еще и топот танцоров по деревянному полу. Бум-бум-бум. Чтобы разобрать, чтó она говорит, мне приходилось внимательно вглядываться в ее губы. Я поняла, что она хотела бы пораньше увезти мужа домой. Все знали, что Председатель если гуляет, то с поистине сарматским размахом и может навредить как себе, так и окружающим. Приходится потом заглаживать его выходки. А еще оказалось, что я учила их младшую дочь английскому, поэтому разговор пошел живее, тем более что девочка считала меня «cool»[19]. Очень приятный комплимент.

– Это правда, что именно вы нашли тело нашего Коменданта? – спросила меня женщина, отыскивая глазами высокую фигуру мужа.

Я подтвердила.

– И вы не испугались?

– Разумеется, испугалась.

– Знаете, все это друзья моего мужа. У них были очень близкие отношения. Муж, видимо, тоже испугался, хотя я не знаю точно, какие именно дела их связывали. Меня только одно беспокоит… – Она заколебалась и замолчала. Я посмотрела на нее, ожидая окончания фразы, но женщина лишь покачала головой, и в ее глазах блеснули слезы.

Музыка стала еще более оглушительной и лихой – заиграли «Эй, сокóлы»[20]. Все, кто еще сидел, как ошпаренные повскакали со своих мест и пустились в пляс. Я не собиралась перекрикивать человека-оркестр.

Когда ее муж на мгновение вынырнул из толпы с какой-то красивой Цыганкой, жена дернула меня за волчью лапу.

– Пойдемте покурим.