Ведьма

– Разве я не говорила, что белокожие дикари страшнее двунога? – негромко спросила ведьма в повисшей над площадью тишине. – Так вот… Я страшнее самих дикарей…

Юная чародейка прошла по влажному молу до святилища, откинула полог. Быстро нашла горшки с горючим маслом, пару просто разбила, содержимое третьего расплескала по сторонам. Привычно высекла искру, вышла наружу, уверенно сообщила толпе тотемников:

– Отныне у вас будет новый бог, потомки мудрого нуера! Его силой вы сможете повелевать всем миром двух солнц, и прочие народы станут покорно внимать вашей воле. Белые иноземцы признают вас равными себе и помогут победить в битвах.

За спиной ведьмы стремительно разгоралось пламя, вздымаясь к небесам, дыша жаром и словно обнимая стройную фигурку, вещающую о новом будущем народов.

– Поклонись моему мужу, великий вождь. Отныне вы станете верными союзниками. – Митаюки легко перескочила на русский язык: – Матвей! Вождь предлагает ватаге вечную дружбу и взаимовыручку! Отныне его воины будут сражаться вместе с казаками. – И снова на язык сир-тя: – Зовите новых союзников к очагам, на общий пир, жители Пы-Ямтанга! Ничто так не укрепит вашего будущего, как общий пир с самыми сильными воинами земли! – И опять по-русски: – Ты победил, отец Амвросий! Язычники принимают веру в Христа и на месте капища построят часовню.

Верховный вождь повернулся к горожанам, вскинул руку:

– Готовьте пир, братья мои! Лучше пировать, чем сражаться! Пусть будет праздник!

– Сечи не будет! – кивнула казакам Митаюки. – Вас будут поить и кормить, а золотого идола заберем вечером, когда святилище прогорит до угольков.

– Славно, – не без облегчения зашевелились ватажники. – Золото без драки, оно же и лучше.

– Матвей, тебе придется обняться с вождем в знак дружбы, – попросила Митаюки. – Пусть все видят, что никакой вражды больше нет.

– Ну, коли нужно. – Серьга отпустил рукоять сабли, подступил к вождю, крепко его обнял. Тот в ответ похлопал гостя по плечу и жестом пригласил к очагам, в которые горожане уже подбрасывали свежие дрова.

Митаюки повернулась лицом к узкому речному рукаву и поманила пальцем таящегося среди кустарника одинокого стрелка.

Тотемники притащили откуда-то уже освежеванные туши, кувшины с самым настоящим хмельным медом, уложили на бронзовые треноги длинные вертела. Кувшины пошли по кругу, от сир-тя к казакам и дальше снова к сир-тя. Хозяева удивленно ощупывали странные одежды иноземцев, ватажники косились на золотые амулеты.

Верховный вождь, приведя с собой Матвея, усадил его возле среднего очага, сам опустился рядом, отпил из кувшина, протянул угощение гостю.

– По обычаю кувшин ходит по кругу, пока не опустеет. И все это время есть нельзя, – предупредила Митаюки.

– Так ведь и нечего, – усмехнулся Серьга, прикладываясь к хмельному меду.

Вождь опять одобрительно похлопал гостя по плечу, сказал:

– Я вижу, ты из знатного рода, девочка. Воспитана, образована и хитра, как болотный евражка. В твоем Доме Девичества были хорошие учителя.

– Он тебя хвалит, обещает долгую верную дружбу, – сказала Матвею юная чародейка.

– Ты хоть одно слово перевела верно, девочка? Нам из того, что говорили дикари, а им о том, что говорили мы?

– Вы бы все перепутали, – поморщилась Митаюки, поправляя палочкой угли. – А я сказала и тем и другим то, что они должны были услышать.

– И что должен был услышать я?

– Белокожие иноземцы сражаются за веру. Они хотят, чтобы все молились их богу Иисусу Христу, и больше им не нужно ничего. Они помогут вам завоевать все племена и селенья, но взамен не возьмут себе ничего. Они только разорят святилища, заберут идолов, оставят кресты и уйдут. А вы, твой народ, великий вождь, останетесь править миром второго солнца.

Митаюки поймала хмурый взгляд Матвея и поспешила оправдаться:

– Вождь спрашивает меня о боге, хочет больше узнать о вере. – Она положила ладонь мужу на колено. – Я ему рассказываю, что знаю.

Серьга кивнул и взялся за кувшин.

– Трудно поверить в такую щедрость, – цикнул зубом великий вождь.

– Скоро ты убедишься, что это именно так, – пообещала чародейка. – Кроме славы их бога Иисуса Христа, иноземцев ничего не интересует. Кланяйтесь их крестам, не мешайте им разорять святилища, и они станут вашими вернейшими союзниками.

– Пусть так… – улыбнулся Матвею вождь. – Но почему ты столь рьяно стараешься им помогать? Ты тоже посвятила себя богу белокожих?

– Мой муж отдал всего себя служению Иисусу, он желает донести эту веру до края земли, и более ему ничего не нужно. Матвей бескорыстен. Но вот я… Я бы предпочла жить богатой, сытой, хорошо одетой и в большом хорошем доме. Мужу сие безразлично, но вот если твой народ после общих побед будет дарить мне, скажем, трех-четырех пленниц из ста, меха и шкуры, украшения, слуг, одежду, лодки, помогать со строительством… Тогда бы и я настраивала мужа более дружелюбно… К твоим интересам. Я ведь, как ты заметил, умею это делать. Могу добиться благоволения к тебе, могу расположить его к другому племени.