Ведьма

– Так вот на что ты их поймала, чернокнижница! – сообразил Штраубе. – Да, жажда мести – это страшная сила. Но откуда ты узнала про обиды местных на соседей? От лопоухого трусишки?

– Ни от кого, – пожала плечами чародейка. – Зачем спрашивать? И так понятно, что между племенами, живущими рядом, всегда случаются обиды и разногласия, и как бы они ни разрешались, в памяти неизменно остается осадок недовольства… Вот скажи, немец, разве в вашей ватаге, где все считают друг друга братьями, не бывает ссор и драк?

– Да, бывает и цапаются, – пожал плечами Штраубе. – Особливо по пьяни. Берешь таких буянов за загривок, стучишь лбом в лоб посильнее, чтобы дошло, и приговариваешь: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись». На том обычно все и заканчивается. Побурчат, лбы потрут и разойдутся. Наутро, глядишь, уже опять неразлейвода, обнимаются.

– Вот-вот, – кивнула ведьма. – Коли хочешь прочного мира, нужно уметь прощать. Но сие есть редкий дар. И потому, когда появляется возможность отомстить, забытые обиды всплывают моментально. Я не знаю, в чем обида Пы-Ямтанга на соседей и есть ли она вообще. Может статься, тотемников просто гложет зависть к более сильному и удачливому племени. Для нас главное, что они хотят мстить. Местные готовы показывать нам удобные дороги, погибать, помогать, удерживать в повиновении… Народ нуеров утешит свое самолюбие, одолев недавних собратьев, а ватага получит золото и тех и других. И поверь мне, немец, число желающих отдать нам все свои сокровища, свои силы, свою жизнь просто ради мести скоро будет насчитывать тысячи воинов!

– Человек слаб… – пробормотал Штраубе и перекрестился. – Клянусь святой Бригиттой, ты умеешь находить слабости. Интересно, какую ты заметила у меня?

– Ты слишком умен… – Митаюки с нежной улыбкой провела пальцем ему по щеке и отправилась к мужу сообщить, что идол теперь у казаков. Ведь Матвей, как ни крути, атаман.

На следующий день отец Амвросий освятил новый храм и начал крестить язычников. За неимением иной купели, он заводил сир-тя в реку, опрокидывал там на спину, дабы поток омыл лицо, читал положенные молитвы. Вода была холодная, и священник, хотя и выполнял обряд в рясе и штанах, к вечеру посинел. Однако, весь дрожа и стуча зубами, выглядел он при том совершенно счастливым.

Горожане отнеслись к своему обращению куда спокойнее. Для людей, поклоняющихся одновременно и зверю-покровителю, и богу подземному, и богу небесному, а еще отцу семи смертей, богу воинов, хозяину священной березы, народу небес, духам лесов, рек и деревьев, – еще один, пусть даже сильный и молодой бог, особо великим добавлением к прочим властителям мира не показался. Будет помогать – можно, знамо, почитать особо. Нет – так забыть, и вся недолга. Святилище куда крепче и весомее прежнего стало – уже хорошо. Там – посмотрим.

Пока же сир-тя резали из серой замши нательные крестики и прикидывали, как бы лучше украсить новый защитный амулет. Митаюки, помня вырезанные на тяжелом кресте священника руны, ходила меж влажными новоявленными христианами и рисовала на них «ICХС».

– Смотрите, дым!!! – внезапно прервал всеобщее веселье женский крик.

Люди подняли глаза к небу, и вскоре меж ними побежал тревожный шепоток:

– Дым, дым… Война…

Митаюки через кроны ничего не разглядела. Но, может статься – она просто не знала, куда смотреть. К юной чародейке через всю площадь подошел суровый Тарахад:

– Пророки Верхнего Ямтанга определили нашу судьбу, Митаюки-нэ, жена белокожего вождя. Мы полагали совершить первый поход супротив этого подлого племени, постоянно портящего реку отбросами. Но, похоже, их шаманы смогли верно заглянуть в будущее и убедили вождей и воинов напасть первыми.

– Как далеко враг? – невозмутимо поинтересовалась ведьма. – Дорога пешая или водная?

– Обычно армия племени двуногов идет три дня и замечается нашим дозором на Лысой излучине, – тревожно облизнулся верховный вождь. – Там загорается первый сигнал, потом его повторяет стража на Зеленом перекате. Мы поднимаемся на рассвете и до вечера выходим к перекату. Утром туда же подступают воины двуногов. Мы говорим о случившихся обидах и чем их можно искупить. Если сговориться не удается, случается битва…

Вот она, жизнь диких северных тотемников! Век за веком, поколение за поколением все и всегда происходит одинаково. Осени и весны, праздники и дни памяти, рождения и смерти. И даже войны раз за разом случаются по одному и тому же ритуалу. Одни и те же переходы, одни и те же места для битв и наверняка – один и тот же порядок сражения.

– Я передам мужу, что утром мы выступаем в поход, храбрый Тарахад, – кивнула чародейка. – Выдели нам десять сильных, но неопытных воинов. Оружие белокожих иноземцев тяжелое. Если мои воины придут на поле брани свежими, это будет полезнее десятка лишних копий.

– Значит, вы будете сражаться? Ты уверена? – все еще сомневался Тарахад.

– Если мы разорим святилище Верхнего Ямтанга и водрузим над ним крест, то обязательно! – уверенно кивнула девушка. – Мой муж, вождь белокожих воинов, всегда исполняет свои обещания.