Ведьма

Поняв, чем грозит все это их родным домам и семьям, – тотемники даже не стали спрашивать согласия своих вождей, смешанной толпою быстро снимаясь с мест и кидаясь к тропе. Впрочем, вожди поступили точно так же. Родные города, свои семьи были им куда важнее самых ужасающих пророчеств и шаманских уговоров. Сидя здесь, возле рва под высокими стенами, ни чужой крепости все равно не возьмешь, ни родных защитить не получится…

Не прошло и часа, как под стенами острога стало тихо и пусто. Колдуны тоже не рискнули оставаться одни под стенами странного смертоносного сооружения. Они лишь заставили слуг сделать носилки, уложить на них тела убитых сотоварищей и скрылись на лесной тропе вслед за воинами.

Осада сорвалась даже на день раньше, чем это обещал своей жене бывалый казацкий атаман.

Между тем по реке мчались и мчались лодки, подгоняемые сильными гребками. Прижимаясь ближе к берегу, на мелководье, где течение слабее, они проносились под мордами пришедших на водопой красноглазых щетинщиков, распугивали ищущих рыбу диких драконов, проносились над спинами дремлющих крокодилов, ни на что не обращая внимания. Лодок было так много, что даже огромные звери предпочитали не связываться со странной стаей и уходили от реки или таились в зарослях, а иные ныряли в омут.

Излучина, еще… Перекат…

Воины выпрыгнули за борт, быстро провели лодки по мелководью и снова взялись за весла, продолжая грести и грести, не жалея себя в непонятной гонке.

Где-то часа в два пополудни передние лодки стали сворачивать к травянистому берегу, выскакивая на влажную торфянистую болотину. Туда же причалил и атаман.

Гребцы, наконец-то расставшись с веслами, буквально попадали на дно лодок, тяжело дыша, не шевелясь и закрыв глаза. Но воины, всю дорогу сидевшие, расхватали щиты, оружие, спрыгнули в болотину, стали через нее пробираться, местами проваливаясь почти по пояс. Однако очень скоро месиво начало мелеть. Потомки священных нуеров миновали узкую и неглубокую протоку и вышли на просторную луговину, рассекаемую надвое дорогой – утоптанной до каменной твердости тропой шириной почти в четыре шага.

– Становись! – вытянул руку Матвей, и воины, не дожидаясь перевода, стали выстраивать правильную двойную линию, перегораживая путь.

Перед ними шелестел березняк, за спинами стоял другой. Луговина своими краями утопала в болоте. Как раз от топи до топи нуеры и замерли, не оставляя врагу ни единой возможности обойти их стороной. Стена из ста щитов, за ними линия из ста копий, а позади – Матвей и Митаюки и еще два десятка воинов, которые не поместились на столь ограниченной поляне.

Тотемников новообращенные христиане обогнали всего ничего. Не успели нуеры укрепиться, а из березняка стали вываливаться их враги, в изумлении останавливаясь и сбиваясь в толпу. После долгого перехода, где бегом, а где быстрым шагом, все они тяжело дышали, обливались потом и выглядели совсем не героями. В битву вовсе не рвались.

За березняком, за спинами тотемников, к небу поднялся столб сизого дыма. Кто-то бросил на костер изрядную охапку сырой травы.

– Прошли все, – негромко сказал Матвей Серьга. – Сейчас начнется.

Казак погладил ладонью рукоять сабли, потом отер черную курчавую бороду. Над луговиной повисла тяжелая тишина, которую вдруг прервали частые оглушительные выстрелы.

– Это немец колдунов заловил, – сообщил атаман. – Они ведь завсегда позади рати ходят? Вот наши позади и зашли. Без шаманов оно спокойнее, как полагаешь?

– Точно ли всех? – забеспокоилась Митаюки. – Священник-то в остроге остался!

– Коли кто заныкался, потом добьет, – ответил Серьга и громко скомандовал: – Приготовились, братки! Внимание! – И он хлопнул в ладони: – Шаг! Еще шаг! Еще шаг!

По каждому хлопку нуеры делали левой ногой вперед, подтягивали правую. И опять – шаг левой, подтянуть правую. И еще… Ровная деревянная стена, за которой покачивался копейный частокол, медленно надвигалась на усталых тотемников.

Поначалу это вызвало у язычников смешки – но тут вдруг из березняка со стороны острога на луговину высыпало еще с полсотни воинов со щитами, быстро выстроили стену. Сзади подтянулись копейщики.

Хлопок.

Хлопок.

Хлопок.

Две стены медленно зажимали тотемников между собой.

– Да убьем же их! – наконец вскинул над собой палицу один из вождей. – А-а-а!!! Смерть, смерть!

Толпа воинов сир-тя рьяно ринулась на стену, замахиваясь копьями и швыряя метательные палицы. Щиты затряслись, загрохотали от бесчисленных ударов, а потом в нуеров врезалась толпа. Обученные воины оперлись правой ногой, левым плечом нажали на щиты, опуская головы, прикрытые толстыми шапками. Сверху, со стуком сталкиваясь, замелькали копья, ища свои жертвы, а снизу нуеры чуть раздвинули щиты, с силой ударили в открывшиеся щели короткими копьями, протыкая животы и рассекая бедра, тут же щиты сомкнули, давая упасть раненым, снова раздвинули, ударили, сомкнули, выждали… Ударили.