Ведьма

Митаюки-нэ вошла в комнатку, осмотрелась, чуть дернула щекой. Вслед за ней вошел и закрыл дверь Ганс Штраубе, бывший первым помощником и у хозяйки, и у ее мужа. Он тоже прошелся по светелке, остановился у лопоухого паренька за спиной.

– Ты, верно, уже знаешь о последних событиях, мой верный Сехэрвен-ми? – поинтересовалась Митаюки, критично, склонив голову набок, осматривая вздернутую у стены деву.

– Да, белая хозяйка!

– Мы разгромили общую армию тотемников, перебив вдобавок всех их шаманов, взяли под свою власть три речные долины на севере мира второго солнца. У нас ныне есть очень много воинов, готовых сражаться за молодого бога и его власть, не жалея своей жизни, есть храбрые, честные и преданные сотники. – Хозяйка отвернулась от пленницы, подошла к лопоухому пареньку: – Ты помнишь, что я обещала тебе при первой нашей встрече? Союз белокожих иноземцев и рода нуеров возвысит и тех и других, и вместе мы станем править миром.

От сладкого предчувствия у Сехэрвен-ми засосало под ложечкой. Не удержавшись, он высказал свою надежду вслух:

– Новому миру нужны великие вожди!

– Да, ты прав, – согласилась Митаюки. – Новому миру нужны новые вожди. Честные, преданные и храбрые, которые поведут его к новому величию!

– Я готов стать таким великим вождем! – вскинул подбородок паренек.

– Ты, наверное, плохо слышал меня, Сехэрвен-ми? – вскинула брови Митаюки-нэ. – Новому миру нужны вожди честные, преданные, храбрые. А ты – трус и предатель. К тому же слишком много знаешь.

Сехэрвен-ми ощутил, как в волосы его крепко вцепилась рука Ганса Штраубе, и по горлу, вдавливаясь почти до позвонков, скользнул острый стальной нож.

– Но как же так? – попытался спросить мальчишка, зажимая шею. – Ведь ты обещала…

Но из его горла вырвался только булькающий хрип. Глаза, до самого конца полные изумления, погасли, и мертвое тело рухнуло на глиняный пол.

– Вот теперь точно все, – удовлетворенно кивнул немец, отирая клинок о тунику убитого. – Никто и никогда ничего не узнает о судьбе первых героев нашего крепкого союза с язычниками.

– С христианами, – поправила его ведьма. – Теперь: самыми верными христианами.

– Теперь да. Но были язычниками, – не согласился Ганс Штраубе, пнул Сехэрвен-ми ногой в бок: – О чем лопоухий тебе так радостно вещал?

– Ты не поверишь, но он пребывал в уверенности, что можно добиться величия, прислуживая убийцам своей семьи и показывая врагам тропы к городам своих сородичей… Чего ухмыляешься? Меня, в отличие от него, никто ни о чем не спрашивал. И дороги ни к одному городу я вам не показала. Это теперь мы на одной стороне. А тогда… Ты ведь не считаешь наших сотников, которых обучал ратному делу, предателями своего народа? Мы вместе побили тотемников, как союзники. А он показывал дорогу не друзьям, а чужакам из другого мира, врагам и убийцам.

– Не оправдывайся, чернокнижница, – пожал плечами Штраубе. – Я воевал против своего короля и своих единоверцев не один раз и вполне мог штурмовать собственный город. Я вообще убиваю за деньги. Не мне тебя судить. Хотя лопоухий с самого начала показался всем изрядной гнидой.

Митаюки хмыкнула, крутанулась, опять склонила набок голову, разглядывая пленницу у стены. Выдернула плеть у нее изо рта, спросила:

– Как тебя зовут, рабыня?

– Сай-Менени… госпожа…

– Тебе повезло, юная Сай-Менени. Сейчас ты сможешь сама определить свою судьбу. Если хочешь, я отдам тебя для развлечения воинам. Это не так страшно, как кажется. Полтора года тому я сама была невольницей, развлекающей собой белокожих дикарей. И как видишь, не умерла. Ты можешь стать моей служанкой, честно и преданно выполнять любые мои прихоти, не зная забот с кровом и пищей. Но ради этого тебе придется дать клятву на своей плоти и крови мертвеца… Мертвец тут как раз очень удачно образовался, все есть. Если ты нарушишь взятый на его крови обет, он учует это и придет из нижнего мира тебя покарать. А хочешь, я просто зарежу тебя, и ты разом избавишься от всех неприятностей?

Рабыня громко и глубоко сглотнула.

– Отвечай! – Ведьма вынула из ножен бронзовый клинок и прижала его к подбородку Сай-Менени.

– Служанкой… – выдавила из себя несчастная. – Я дам клятву… госпожа.

– Тебе помочь, чернокнижница? – спросил немец, не понимая, о чем беседуют девушки сир-тя.

– Ее незачем убивать, – разрезала путы Митаюки. – Она будет молчать. Да и не знает ничего. Возьму в служанки, пригодится.

– Какая скромность! – хмыкнул Штраубе. – Мне ты уже давно подарила трех рабынь, а себе только-только одну выбираешь.

– Ты мне нужен, немец. Тебя требуется одаривать. А сама с собой я могу договориться и даром.

– Всегда к вашим услугам, ваше величество, – низко склонившись, помахал над землей ладонью Ганс Штраубе.

Последние слова были Митаюки неизвестны, но, судя по эмоциям, это было нечто преувеличенно-почтительное.

– Я знаю, мой Ганс, – величаво кивнула юная чародейка. – Можешь идти. Я сама избавлюсь от трупа.

– Ты уверена, чернокнижница?